Мелодрама — отзывы — стр. 149

В то сладостно-прекрасное время, когда британский (впрочем, и не только он один) кинематограф 60-70-80-х годов наводнялся молодыми бунтарями, структуралистами, постструктуралистами и постмодернистами, уже вовсю творили Кен Рассел, Дерек Джармен, Питер Гринуэй, Кен Лоуч etc, Тони Скотт, в отличии от своего брата Ридли, уже успевшего снять «Дуэлянтов» с их отголосками кубриковского «Барри Линдона», и «Чужого», переосмыслившего традиции пятидесятнической и шестидесятнической сайфайщины, все ещё искал себя, пытаясь найти свой заветный ключ к недоступному ящику Пандоры кинематографа. Сказать по правде, что Тони Скотт был бунтарем и нонконформистом, или тем, кто с тщетой молился на алтаре французской «новой волны», невозможно ввиду тотальной размытости его тогдашних кинематографических опытов в коротком метре, тяготевших к некоей авторской аморфности и интертекстуальной рваности из мотивов Годара и Кормана, да и то отчасти. И тем не менее его режиссёрский дебют в полном метре, экранизация упавшего почти как манна небесная на Скотта одноименного романа английского беллетриста в жанре хоррора и мистики Уитли Стрибера, культовый фильм «Голод» 1983 года, не кажется по-настоящему творением из той частой категории дебютов, что лишь берут своим авторским напором, визуальным задором и кинотекстуальным креативом, ввиду своей очевидной цельности, внятности и тесного переплетения как с гораздо более зрелыми фильмами, и не только британского разлива, так и с философией, упирающейся голыми костями почти в Кьеркегора. Но лишь почти, ибо angst Скоттом заменен на liebe, tod, ewigkeit — это вечное проклятие бытия обреченных.

Однако при этом фильм чрезвычайно симптоматичен в своем точном улавливании основных кинематографических тенденций, а именно секса и насилия, все более врывающегося своей неистовой стихийностью во все жанры и стили, Секс и Смерть всегда были неотъемлемыми спутниками кинематографа, в 60-70-х и далее завладев им полностью, но в «Голоде» насилие утонченно, предельно манерно и совсем не тошнотворно реалистично, тогда как секс откровенен, но без излишеств, без всякой эксплуатационной шелухи при том, что он лесбийский, потный, кровавый. Скотт встраивает мотив «Вампирш-лесбиянок» Франко в структуру сугубо экзистенциалистского повествования, где все не есть таким, как должно казаться, а мир снов и марафеточные условности отменяют все правила реальности вполне по заветам сюрреалистов, авангардистов и прочих пуристов кинематографа. Учитывая каковым он был в 80-х: сентиментально расслабленным, буржуазно расплавленным, идейно расправленным — новая волна что в Штатах, что в Европе входила в канон, становилась общим местом. И Тони Скотт в своём дебюте довел тогдашнюю визуальную эстетику синтетики до перфекционизма, и лишь потом были «Жидкое небо» Славы Цукермана, «Декодер» Муши и прочие, где лишь форма превалирует над содержанием.

Хотя в сущностной своей плоти «Голод», обыгрывающий очень самобытно вампирскую тематику, тотально отвергая макабр Носферату и Дракулы, является не меньшей притчей, настоянной на религиозной закваске, чем и, к примеру, «Дурная кровь» Каракса, который явно кое-что почерпнул и из фильма Скотта для создания в своей киновселенной трилогии Алекса гнетущую вневременность. Впрочем, вряд ли является случайным, что ведущую роль в своём фильме Скотт отдал Катрин Денёв — одной из актрис-символов «новой волны» наравне с Фанни Ардан и Бриджит Бардо. Её Мириам отчасти зарифмована с Северин, Марион и Кэрол Леду; это образ-миф, плоть от плоти рока, того женского властвования, что не передашь словами. И сугубо виньеточная эротическая сцена между Мириам и Сарой перестаёт быть просто чистой эротикой; зритель будто наблюдает передачу опыта от европейской дивы к американской бунтарке, каковой была тогда Сьюзан Сарандон, чей образ как раз и проэкстраполировал в «Дурную кровь» Каракс, воплотив в героине Жюльетт Бинош эту дикую помесь порочности и незащищенности.

Роднит же Каракса и Скотта, «Голод» и «Дурную кровь» не столько тема внутреннего, сугубо психологического вампиризма, но и любовь, предстающая как благо и как самая худшая болезнь. Как единственный путь к вечности, но и как последнее наказание для той, кто по-настоящему никогда и не любил, но лишь использовал. Это тема Мириам. Вообще, «Голод» подобен наэлектризованной эротикой религиозной притче о том, что выживут только любовники, по формуле Джармуша, но лишь при условии полной сменяемости лиц. Даже бессмертные порой теряют свое право на вечность, ибо отжили, устарели. Мириам — та, что служит Богу, темному, зловещему и кровавому, но Богу, который её в финале карает за неутолимость её жажды; Джон — Иоанн — тот, что Богом дарован, в персонаже Боуи изначально записана матрица виктимности; Сара — та, кому дарована власть, новая Госпожа Тьмы. Которой владеет самый адский вид голода — не крови, но любви, которую ей теперь суждено искать постоянно, меняя как перчатки лица и любовников, её новых Джонов. Джонов Доу.

Почему этот фильм не стал культовым?

Нет, правда: почему он не считается культовым? Здесь же есть все, что требуется: любовь, дружба, долг, предательство, месть и смерть. И, конечно же, прекрасные актерские работы. Быть может, картина и типична для своего жанра, но драматизма и правдоподобия ей не занимать.

Сюжет «Состояния Исступления» прост и в то же время довольно любопытен. Здесь с одной стороны соперничество двух мафиозных кланов Нью-Йорка – ирландского и итальянского, с другой – внутренний конфликт главного героя Терри, полицейского, работающего под прикрытием в своем старом районе, где прошло его детство и живет его лучший друг, его первая любовь и просто люди, знавшие еще его отца.

Шон Пенн в своем извечном, органичном репертуаре хорош. Он мечется, пьет и всячески показывает свои душевные терзания. При чем выходит у него это на редкость правдоподобно. За что я его и уважаю. Однако Пенна затмевает Гэри Олдман, который с легкостью крадет у главного героя весь фильм. Его Джеки Флэннери… Да, признаюсь, я в него влюбилась с первых же секунд в кадре… Это неистовый персонаж, живой, безбашенный и преданный. Всё, за что бы он не взялся, он делает с полной отдачей. Олдман всегда отличался особой харизмой, с этим трудно поспорить. Но роль ирландца Фланнери можно считать одной из его самых ярких. Так же стоит отметить Эда Харриса, играющего старшего брата Джеки. Его герой поставлен в более чем затруднительное положение и актеру в полной мере удается перенести это состояния на экран, заставляя зрителей почти сочувствовать ему, но в то же время испытывать отвращение…

Итак, «Состояние Исступления» - один из лучших фильмов начала 90-х, очень настоящий и захватывающий. Обязателен к просмотру не только для поклонников криминальных драм, но и просто для ценителей кино.

Сильный фильм, выворачивающий наизнанку.

Красный — цвет силы, жизни, мужества

Пятнадцатилетняя старшеклассница Адель вместе с родителями живет в пригороде Лилля. Ее жизнь обычна, до зубовного скрежета ординарна и стандартна. Ей хочется вырваться из порочного замкнутого круга многоквартирного ада, но пока ее желания не соответствуют удушающей реальности, в которой все движется по заданной свыше колее. Однажды совершенно случайно Адель замечает привлекательную девушку с синими волосами и дотоле неведомые ей чувства и ощущения начинают пробуждаться в душе Адель.

Главный фильм Каннского кинофестиваля 2013 года, награжденный Золотой Пальмовой ветвью и призом ФИПРЕССИ, эротическая драма «Жизнь Адель», являющаяся экранизацией культового графического романа «Синий — самый теплый цвет» Жюли Моро, стала, пожалуй, по-настоящему программным кинематографическим манифестом французского режиссера тунисского происхождения Абделатифа Кешиша, довольно долго завоевывавшего признание как обычных, так и сугубо фестивальных публики и критиков.

Эта лента, названная на волне неутихшего вокруг себя ажиотажа одним из самых заметных в культурологическо-идеологическом плане фильмов XXI века, по сути своей стала апогеем и логическим завершением начавшейся еще на излете 60-х годов сексуальной революции, поставив жирную точку во взаимоотношениях полов, приведя к единому знаменателю благолепствующей толерантности однополые отношения. Также лента Кешиша окончательно отринула традиции классического с точки зрения киноязыка и нарратива кинематографа; «Жизнь Адель» является в высшей степени постмодернистским творением, стилистическая эклектика которого выражается в доведенном до перфекционизма сочетании художественного гиперреализма и нарочитой поэтизации, когда любовно-эротический панегирик, эдакий гимн не столько однополой любви, сколь вообще Любви, первой и искренней, настоящей и болезненной, сплетен воедино с элементами социальной драмы, в которой ярко отображены все проблемы современного европейского общества.

Розовый — цвет чувственности

Две части фильма подобны Инь и Янь, Свету и Тьме. Первая часть фильма настроена на волну классической мелодрамы, в которой Кешиш, прибегая к визуальной метафоричности внутреннего мира главных героев, Адель и Эммы, показывает зарождение первой любви и обретения сексуальности, своего чувственного Эго, противостоять власти которого, противостоять этому сладостному основному инстинкту ни Адель, ни синеволосая Эмма не в силе. Впрочем, они и не особо этому сопротивляются.

Первая любовь априори в современном обществе подразумевает и первый эротический опыт, потерю девственности и сопутствующее взросление. Кешиш, не мудрствуя лукаво, пошел по тонкой грани между хардкорной порнографией и пасторальной мелодрамой, сняв все без исключения эротические сцены, которые в общую структуру и контекст картины вплетены крайне удачно и без дискретности, так, что зритель сам начинает ощущать сладкий трепет и приятную тяжесть внизу. Секс в фильме откровенен, клиторально-эксплицитен, выразителен и страстен, но в то же время каждый акт любви лишен пошлого флера своеобычной влажной порнографии. Это совсем не уровень Марка Дорселя, Мишеля Рико или Катрин Брейя. Натурализм заменен поэтикой чувств, секс в фильме сакрален и Женщина становится истинной Богиней, которую надо отчасти бояться, но в большей степени ей поклоняться. Эмансипация и феминизация пришли к своему закономерному финалу и в современном разноцветном и разноориентированном мире уже можно прожить без мужчины и его прибора.

Синий — цвет преданности и совершенства

Особое место в мифологемах ленты занимает Пьер Мариво — известный французский писатель 17 века, одно из главных произведений которого, «Жизнь Марианны», прямо перекликается с сюжетной канвой фильма Кешиша. «Жизнь Адель» — своего рода перифраз не только «Жизни Марианны», но и всего творчества Мариво, одним из первых в мировой в целом и французской в частности литератур отринувшего традиции комедии дель арте и начавшего разрушать и деконструировать архетипы и стереотипы тогдашней культуры, надевая им по сути символические маски характеров, за которыми прячется сложный и полный противоречий внутренний мир. Адель и Эмма долгое время, вплоть до момента своей встречи, носили такие маски, притворялись, играли, были как все и не выделялись практически из серой массы социума.

В первой части маски сорваны и героини предстают перед зрителем такими, какими они есть на самом деле: живые, преисполненные чувственности и смелости в самовыражении. Первая часть фильма является моральным и физическим освобождением и им противопоставляются все взрослые персонажи, закованные в цепи обыденности, тривиальности, запертые в золотые клетки привычности. Однако во второй части дух свободы исчезает, тонкий психологизм Мариво терпит окончательное поражение и зритель опускается с седьмых небес на грешную землю. Быт, быт, быт и еще раз быт… Впрочем, любовь еще может возродиться, а потому Кешиш не делает финал по-настоящему законченным. Самость и самостоятельность обретены, надо жить и идти дальше, а что там дальше — увы, неизвестно.

Голубой — цвет истины, верности и целомудрия

«Жизнь Адель» — это кино, которое сродни полному переживанию от начала и до конца первых истинных чувств. Без тени прикрас, откровенно и местами провокационно, броско и жизненно, стильно и влажно-эротично, Кешиш снял фильм не о любви двух девушек в маленьком пригороде Франции. Это лента рассказывает вообще о сути любовных переживаний, о взрослении и обретении себя в жизни и микрокосме и макрокосме, о палящей страсти и нежной любви. Кино для поколения Х и соцсетей, построенное по принципу реализма и некоторой пасторальной мимишности. Любовь — не розовая, не синяя, не голубая; просто любовь и просто жизнь. Просто как девственная кровь на белой простыне смятой от ночи страсти постели.

Устроившийся на летний сезон санитаром в дом престарелых вместе с матушкой, молодой привлекательный парень по имени Лейк, страдающий от непреодолимой и роковой геронтофилической сексуальной страсти, знакомится там с пожилым чернокожим мистером Пибоди, в результате чего между ними возникает странная связь, напоминающая не то подспудно инцестуальные отношения отца и сына(или, внука, что гораздо ближе), не то отношения застывших в пассиве любовников, которые в один прекрасный миг и с полного воодушевляющего одобрения окружающих пускаются в дорожное путешествие по дорогам и душам канадской провинции.

Главный поставщик мейстримового гей-порно, скандальный канадский постановщик, актер и режиссер Брюс Ла Брюс, также несколько раз вступивший на территорию радикальных авторских зомби-хорроров в картинах «Отто, или В компании мертвецов» и «Зомби из Лос-Анджелеса», вероятно, решил остепениться, снизить градус провокационной порнографической откровенности и эректильной напряженности, и в 2013 году в рамках международных кинофестивалей в Венеции, Торонто, Рейкьявике, Париже и Стокгольме представил свой последний и самый, пожалуй, нетипичный и спокойный фильм, носящий вызывающе извращенное название «Геронтофилия».

Собственно, фильм и посвящен такой, мягко говоря, необычной перверсии как геронтофилия, но, как всегда у Брюса Ла Брюса, в картине не обошлось без гомосексуальных отношений и всяческого либертинажа, вплоть до не самых прозрачных намеков на педофилию, учитывая также шокирующую разницу в возрасте между двумя главными героями, а также регулярные заигрывания режиссера с темой сублимированного инцеста. Однако весь этот странный набор разномастных извращений не производит эффекта шока, отвращения и удивления ввиду того, что история мальчика-херувимчика, у которого однажды возникла сильнейшая эрекция во время ухаживания за неким 82-летним дряблым сэром, рассказана режиссером не в духе беспардонной прозы гей-порно, в котором все сводится лишь к глубоководному анальному и оральному промискуитету, не в духе привычного для современного зрителя радикального артхауса, а в манере практически поэтичной пасторальной мелодрамы с элементами романтической комедии и классического по своему нарративу роуд-муви, в ходе развития которого главные герои придут к единому знаменателю моральных и этических норм, преисполнятся внутренних перемен и испытают новые ощущения в жизни, наконец-то ощутив весь ее вкус на своих губах и членах соответственно.

Невольно, но фильм ближе к финалу начинает перекликаться и полемизировать с депрессивной «Любовью» Ханеке, посвященной добровольному уходу из жизни, ибо она уже утратила всякий смысл. В этом отношении «Геронтофилия» фильм куда как более позитивный, ибо престарелый мистер Пибоди смысл жизни вновь обретает, пусть и в обьятиях годящегося ему во внуки юнца, страдающего порочной страстью ко всему старому, дряблому и обвисшему. Режиссер находит спасение своих героев в любви и сводобе от оков обыденного и закосневшего социума. По сути «Геронтофилия» ничего нового не открывает; нечто подобное зрители уже имели возможность лицезреть и не один раз как в авторском кино, так и мейнстриме, однако Брюс Ла Брюс сие неоригинальное идейное наполнение подает весьма интересно и с непривычным для режиссера, а потому выглядящим еще более неординарно сочным, но не вульгарным юмором, умудряясь в рамках крохотного 80-минутного хронометража полнокровно раскрыть внутренний мир персонажей и дать исполнителям главных ролей, Уолтеру Бордену и Пьеру-Габриэлю Лажойе, вылепить цельных и безусловно колоритных героев, сочувствовать и сопереживать которым, конечно, дано не каждому, но при этом понять и принять их таковыми, каковыми они есть, несмотря ни на что.

Тем, кто ожидает от нового фильма некогда выдающегося мастера брутального гей-порно Брюса Ла Брюса излишней сексуальной откровенности, распущенности и разврата, следует успокоиться, ибо «Геронтофилия» — кино для режиссера совершенно нетипичное и в чем-то удивительное. Удивительное по тональности, юмору и лиричности. Эдакий эксперимент Брюса Ла Брюса после некрофильского лос-анджелесского зомби и прочих его порнографических зрелищ. По-прежнему фильм-вызов для всех консерваторов, которые углядят в этом фильме пропаганду и массу изящно завуалированных девиаций, но по сути, если отбросить все, «Геронтофилия» является типичной психотерапевтической мелодрамой, в очередной раз интерпретирующей всем известную клишированную фразу, что любви все возрасты покорны.

Мне больше нравится дословный перевод названия, потому что он отражает суть фильма. Ведь тайны никакой не было. Весь Париж смаковал новости о многолетней связи мсье Мариньи и строптивой испанки Веллини, которой всегда было плевать на мнение светского общества. Их знакомство завязалось не с самой приятной ноты. Позволив себе бестактное замечание о внешности внебрачной дочери герцогини и тореадора, Рино сразу испытал всю ярость испанской натуры. Но чем сложнее цель — тем слаще вкус победы. Однако, добиться расположения Веллини ему не удается. Девушка продолжает открыто смеяться в лицо и задевать самолюбие пижона. За обиду ему пришлось заплатить своей кровью.

Страстные отношения тянулись долгих 10 лет, пока Рино не встретил девушку из знатной семьи. Типичная француженка с хорошими манерами, которая станет образцовой женой своему мужу. Идеальная пассия для ловеласа. Но сможет ли он избавиться от своей одержимости к испанке? Ведь его любовь к Германгард (вот уж имечко придумали) стала следствием прошлых отношений. Зрителю придется гадать, состоится ли свадьба и станет ли это помехой для Веллини?

В фильме больше чувствуется французский шарм. Антураж и атмосфера XIX века соблюдены. Любители костюмированных драм оценят. Но не стоит забывать об итальянской страсти. Откровенные постельные сцены резонируют с общим настроением фильма. И именно этот контраст чопорности светского общества и обжигающего чувства вытягивает весь фильм. Любовный треугольник не получился. Например, другая костюмированная драма «Chéri» с Мишель Пфайффер в главной роли намного интереснее и ярче.

Из актеров только Азия Ардженто идеально вписалась в свою роль. Хорошая актерская игра. Внешность у нее в самом деле немного грубоватая, но она брала своим шармом и энергетикой. Роксана Мескида с ней даже не сравнима. Белая моль. Хотя этот контраст должен был быть по сценарию. А вот Фуад Эт Аату совершенно не подходит на роль дамского угодника. Может в модельном бизнесе у него дела неплохо идут, но кинематограф явно не для него. Играл неубедительно. Хотя это первая и пока что последняя его роль в кино. В общем, если отбросить затянутость, то получилось весьма неплохо. Любителям жанра скорее всего понравится, но на фоне других костюмированных драм этот фильм выглядит все-таки немного блекло.

Все мы в детстве размышляли о том времени, когда вырастем. Чего добьемся в жизни, кем будем работать, будет ли своя семья и т.п. Это обычное явление для каждого человека. К сожалению или к счастью, желаемое и действительное часто не совпадают. Но девчонка Маргарит решила подстраховаться и написала письмо себе самой. Эти детские послания бизнес-леди Маргарет (так солиднее звучит) получает в свой день рождения от адвоката. Наивные требования и напоминания о прошлом невольно вызывают ностальгию по былым временам. Главная героиня начинает задумываться, довольна ли она своей взрослой жизнью? Вроде карьера у нее идет в гору, в личных отношениях тоже все нормально складывается. Но что если в погоне за успехом и стабильностью она потеряла саму себя? И есть ли еще шанс снова стать той беззаботной фантазеркой и получать удовольствие от своей жизни?

Интересная задумка, но реализация слабенькая. Софи Марсо не похожа на бесчувственную карьеристку. Ей больше идет образ инфантильной женщины. Тем более у нее такая выразительная мимика. Смешных моментов было мало. Ну, разве что, когда героиня таки попыталась взобраться по эскалатору, едущему вниз, пока никто не видит. В основном письма не были оригинальными. Клад я тоже в детстве закапывал. Правда потом забыл то место. Встречу с друзьями через несколько лет тоже планировали. В общем, ничего необычного. Хотелось чего-то особенного.

Но при этом не могу сказать, что фильм плохой. Он легкий и смотрится с интересом. Мне понравилась привычка главной героини перечислять имена сильных женщин, вошедших в историю. Софи порадовала своим внешним видом. Я к ней отношусь нейтрально, в принципе. Но у нее позитивная энергетика. Линия с мальчиком из детства совсем не получилась. Если он так много значил для нее в детстве, то спустя столько лет, как минимум, захотелось бы вспомнить прошлое. А у них какая-то сухая встреча состоялась. В общем, если хочется расслабиться перед экраном и вы неровно дышите к Марсо, то обязательно стоит посмотреть. Сюжет довольно-таки милый, но как-то не хватило эмоций, чтобы почувствовать «хомячков в животе».

Это очень сложный фильм, потому что все рецензии на КП сводятся к попытке разъяснения того, "что именно хотел сказать автор" (чёткий показатель сложности)))...

"Что хотел сказать автор" нужно спросить у него самого, в зрительских отзывах мы предоставляем как раз то пространство вариантов, только уже в кубе - пространство вариантов восприятия. Так что лучше узрите фильм лично и допишите свой вариант.

Мне нравится Джаред Лето, всегда любо-дорого на него в кино посмотреть или на сцене). Остальные актёры тоже заходят гармонично, хотя и подобраны не совсем форматные лица. Классный монтаж, переходы, флэшбеки, слоумо - прямо пособие можно составлять о современных подходах в создании кино, эффектно. Музыка приятная, многие зрители отмечают хороший саундтрек.

В общем, фильм комплексно качественный и нацелен на брейнфакинг). А для милых дам - есть "про любовь", чтобы на примере любовных тяжб Немо задвигать теории струн, стрел, эффекта бабочки, вариативности, ткани пространства и времени, большого хлопка, бессмертия, иллюзорности мира и т. д. (реально количество поднятых тем тяготеет к бесконечности). Квинтэссенция Теории Всего, и вот, втиснуто в одну киноленту, два с половиной часа лекции о Масштабе Абсолюта: жил себе спокойно мирный атом (зритель), ничего не подозревал, был винтиком в машине распада/сжатия Вселенной, глянул фильмец и пошёл гуглить в адовом темпе)))! Устыдился, значит, своей табуларасости, вкусив плод познания))). Я бы дал фильму девиз: "Не тормози - в ногу с наукой иди!"

Итог - понравилсО).

Zaraza , спасибо за совет во Флэшмобе 2015. Также фильм просмотрен в рамках игры МувиБинго. Тур №3.

В 70-х годах были «История О», «Последнее танго в Париже» и «Ночной портье»; в 80-х — «9 1/2 недель» и «Роковое влечение»; в 90-х годах — «Основной инстинкт», «Щепка» и «Разоблачение». В сытых же нулевых годах, по идее долженствующих быть отмеченными тотальной бесцензурностью, анархией и нигилизмом(это, впрочем, так и есть, но далеко не везде, ведь победа сексуальной революции таки оказалась пирровой), мы имеем, иногда в самом прямом эротическом смысле, бесплодную «Мою госпожу» да «50 оттенков серого». Эволюция темы глубоко порочных и просто очень глубоких отношений, перешедших уж давно с витиеватых рельс умозрительного авторского кино на отнюдь не самые извилистые тропки нарочитой упрощенности, и превращение жестокосердных порнократов обратно в благородных аристократов само по себе крайне примечательна и, чего греха таить, печальна ввиду того, что ныне врожденному пороку придается оттенок стандартизированности, усредненности, а все достижения некогда революционной эмансипации и феминизации уничтожаются на корню и подвергаются всеобщему ревизионизму. Наступило время бесполых, постмодернизм убил всякий реализм и драматизм. По Э. Л. Джеймс, любовь, боль и кровь зарифмованы в единое целое, а женщина рассматривается не как объект почитания, а как субъект деструктива, опасной страсти, покорности. Если бьет, таки значит любит.

Но на самом деле в сублимации глубоко затаенных комплексов, страхов и желаний через чтение порочно-эротического дамского чтива в начале, а потом — и через его блистающую барочным глянцем экранизацию, срежиссированную, между тем, тоже дамой с пока еще не сформировавшимся собственным режиссерским видением мира, в принципе нет ничего предосудительного, как и положительного. Пресловутые бешеные псы морали, закованные в цепи геморрагического сдерживания, тоже ведь нуждаются в регулярном выгуливании собственной похоти. Только вот материал, подобный «50 оттенкам серого», ни на йоту и тем более ни на цент не стоит даже страницы творений Онироку Дана, Захер-Мазоха или, уж для пущей убедительности, всего маркиза Де Сада ввиду своей очевидной вторичности и какой-то несусветной искусственности.

Впрочем, Сэм Тейлор-Джонсон, весьма бережно отнесясь к оригиналу, создала не столько «порно для домохозяек», сколь весьма эффектную с точки зрения воздействия на публику, за счет очевидной эксплуатации невысказанных эротических фантазий чуть ли не всего усредненного большинства, «сказку для взрослых», эдакий перверсивный вариант всем знакомой с младых лет истории о девственной Золушке с внешностью серой мышки, которую заманил в свои тлетворные чертоги мимишный Принц с нетривиальными сексуальными предпочтениями, — хитрый и очень коварный серый кот, ищущий на поверку не новую жертву для собственных телесных утех, а истинную и беспрекословную любовь. И до поры до времени кажется, что Сэм Тейлор-Джонсон всячески тщится разрушить привычные жанровые каноны, искусно лепя из антигероя героя, и упорно твердя магистральную мысль всех творений Э. Л. Джеймс — через покорность и слом воли лежит путь к счастливой, вечной любви до гроба, стоит только согласиться самовольно стать Жертвой, поддаться влиянию блистательного обольстителя с массой интересных скелетов в шкафу в его тайной комнате. Но режиссер будто не желает показывать самый сок, саму плоть отношений, завязанных на боли, тотальном сломе личности и лишении девственности через жесткое насилие, трансформируя перверсии в банальную мелодраматическую инверсию; внятная драматургия с расстановкой характеров согласно реализму(а он поначалу даже имеется, как и своеобразная зарисовка на тему темных сторон богатых и знаменитых) тонет в шаблонных сюжетных поворотах, в карамельной неестественности, в гипертрофированности, которая в итоге оборачивается безвкусным китчем. Эстетика просто начинает преобладать над этикой, и к финалу фильм рассыпается на привычные морфемы большинства современных мелодрам. Нет провокационности Кавани или Бертолуччи, как нет и многослойности Лайна. Сэм Тейлор-Джонсон из очень многих зол выбирает наиболее простое, не утруждаясь совсем внятным высказыванием собственного отношения к персонажам, слишком безыскусно уравнивая вслед за бездарной британской эротоманкой-литераторшей любовь и похоть, боль и унижение. Да и к чему все это, если жертва уже не против, а садист давно не прочь? Дальше — лишь тривиальный путь к тотальной покорности. Женщина — на поводке, а мужчина упивается своей властью, силой, неутолимой жаждой секса. Для Анастейши Стил рай с милым в шалаше, только если шалаш этот обустроен по последнему писку БДСМ-моды. Первая любовь становится последней.

Новому времени — новые сказки, и «50 оттенков серого», жанрово грезящий на грани между пресной с точки зрения содержания мелодрамой и стильной с точки зрения формы фантазией в багрово-шелковых БДСМ-тонах(впрочем, ничего сверх меры в картине не показывается, а то и вовсе повествование уходит в кислое молоко стыдливых намеков, отчего возрастной рейтинг кажется вчистую завышенным), успешно выполняет лишь свою сугубо утилитарную функцию возбудить, разогреть, устроить эдакую кинематографическую прелюдию без дальнейшего продолжения процесса, но при этом не до предсмертных колик. Собственно, корнем зла низкопробного литературного оригинала, который и мерять-то высокими условностями нереально(а фильм даже не соответствует категории love story с четкой моралитэ, как ни крути сосцы и не суй кляпы в рот, при этом живописуя все с очевидным графоманским оргазмом), являлось то, что достопочтенная авторша имеет крайне посредственные представления о трудах на ниве страпона, и фильм, пускай и несколько улучшил эти идеи, облагородил и придал им некий высокий смысл, все равно дико страдает от своей банальности. Это типический любовный роман, приправленный для пущего эффекту элементами БДСМ, и не более того. И даже дикая необузданная страсть, льющая потоками пота и спермы с экрана, едва ли оправдает эту картину, тогда как суда Линча не предполагается вовсе, ведь все в «50 оттенках серого» происходит по обоюдному согласию.

Пустышка…

Предвкушая прекрасный романтический фильм о любви, нажал на Play.

Ожидания, в какой-то мере оправдались.

Сочная картинка, прекрасная, ненавязчивая музыка за кадром, цитаты про Любовь разных исторических личностей…

Всё это, безусловно хорошо, но…

К сожалению, авторы фильма, видимо, ни разу не испытывали того самого чувства, о котором решили снять фильм. Потому, что этот фильм о чём угодно, но точно не о Любви.

Хотите поспорить? Пожалуйста.

На экране мы видим только секс, страсть и влечение — больше ничего. Может это различие в менталитете? Наверное, нет. Скорее, это различие в представлении о том, какое же оно — самое прекрасное чувство на Земле. Каюсь, мои представления до того, как я сам не полюбил по-настоящему, были примерно такими же, как и у авторов этого фильма, или тех же «Сумерек» — сопли, слюни, трах и пустой трёп ни о чём.

Любовь — это прежде всего родство душ, а не тел. И то, что любимый человек просто находится рядом — уже большое счастье. И секса у вас никогда не бывает — вы занимаетесь любовью. Скажете одно и то же? Лишь испытавшие это чувство на себе поймут меня, остальным искренне желаю того же…

В остатке остаётся прекрасная работа операторов и композитора — больше ничего.

Того сладостного послевкусия, заставляющего счастливо улыбаться или плакать от концовки (как это было с «Городом ангелов», «Семьянином», «Сладким Ноябрём» и «Гордостью и Предубеждением») нет.

Словом, фильм для поколения Pepsi, любящего отрываться и думающего, что любовь — это влечение, страсть и перепих.

Радует то, что кто-то из этого поколения всё же, повзрослев, испытает Самое Прекрасное Чувство и поймёт, насколько бессмысленной была его прежняя беззаботная жизнь.

Одноразовый фильм.

5-ка

Синопсис «Молодой неудачник получает жизненные наставления от старшего товарища» уже готов войти в «золотой фонд завязок для фильмов». Сказать в этом сюжете что-то новое уже слишком сложно. Зато сделать что-то такое неплохое, все еще можно. Особенно, если повезет с актерами. И этот фильм это доказал. Вот только проблема, что недавний «Святой Винсент» опроверг это с разгромным результатом. Он получился не неплохим, а очень даже замечательным. Поэтому, очень сложно не сравнивать эти два фильма.

Сочетание двух главных героев, циничного старика и беззащитного подростка вкупе с отличными и яркими героями второго плана превратило «Винсента» в отличный фильм. С «Эшби» ситуация несколько иная. Если бы меня просили описать этот фильм, то я бы сказал, что это недо-«Святой Винсент» для широкой аудитории. Вместо циничного старика, который ничем особым не выделяется, у нас есть достаточно экзотичный персонаж – бывший киллер ЦРУ находящийся на пороге смерти. Ему тоже нечего терять, он тоже циничный, он тоже нуждается в помощи и переосмыслении жизни. И при этом не слишком готов делиться советами.

Наивный и беззащитный мальчик превращается в неуверенного в себе подростка. Да, у него проблемы с семьей, с девушками и смыслом жизни, практически со всем. Но он куда менее интересен – не такой беззащитный, более способный, со своей мечтой. Он начитан, он в силу своего возраста способен сформулировать цель своей жизни. В общем – такой легко объяснимый герой. Вот только интересен ли он от этого? Нет, просто более понятный.

Да и актеров в этих проектах сложно сравнивать. Все-таки Билл Мюррей и Микки Рурк, при всем моем уважении к ним обоим – несколько разные типажи и весовые категории. Микки Рурк сейчас активно пробует себя на драматических ролях, при этом снимаясь во всем, что ему предложат. Это у него получается неплохо, но с драматическими героями Мюррея не сравнить. Опыт никуда не деть. «Детскую» часть дуэтов сравнивать тоже очень просто – ну не котируется школьник против подростка. «Винсент» это сравнение вновь выигрывает вчистую.

Так что остается? Драматургия? Она здесь более «казуальная» что ли. Близко к обычному представлению Голливудских фильмов. Шутки чуть ниже пояса, не сильно сложные проблемы героев. Один ботаник, желающий играть в американский футбол. Другой – убийца на пороге смерти, который вдруг понял, что нужно исправляться. Никаких моральных проблем, сложных в своей банальности и близости к среднему зрителю. У Винсента даже проблемы не было, как таковой. У него вся жизнь была проблемой, в которой он весело плескался и даже не особо стремился выползти. А здесь – ну, вот герой, вот его проблема. Все, в общем-то, просто и понятно.

Не буду рассуждать на тему – хорошо это или плохо. Это просто по-другому. Фильм получился вполне себе ровным. Для широкой аудитории, которой не хочется сильно сложных моральных дилемм, а хочется просто посмотреть драму с понятными героями и целями. Ну и иногда посмеяться. Проследить как у «паренька все получилось», может быть посочувствовать главным героями немного.

В нем нет никаких напряжений конфликта, нет столь любимого сценаристами «конфликта поколений», нет каких-то проблем, которые заставляют выбирать решение. Вот у Эшби проблема. Как он её предпочитает решать? Да так же как привык всегда. Он не слишком долго раздумывает. У Эда тоже есть проблема. И как он её решает? Так как скажет сосед, или как обычно решают подобные проблемы в американских фильмах.

И все довольны. Посмотреть на яркую и насыщенную картинку, порадоваться за успехи героев. Улыбнуться над шутками, немного всплакнуть над драматической составляющей. Ну и все. Не думаю, что этот фильм способен надолго запасть в сердце, но и разочарованием его назвать нельзя. Баланс прямо.

Очевидной тенденцией в мире большого Голливуда последних полутора лет является обращение к его корням, истокам, к постижению его истинной непредельной сущности, существующей на тонкой грани между явью и вымыслом, реальностью кинематографической и реальностью обыденной, а по сути — вневременной. Голливуд пытается понять сам себя, но все больше запутывается. И «Звездная карта» Кроненберга, и «Хичкок» с «Девушкой», и — частично — «Бердмен» Иньярриту(хотя тамошнее пространство много больше обычного высказывания на тему театра и актерствования), не говоря уже о готовящемся к выходу «Аве, Цезарь» братьев Коэнов — все эти фильмы в той или иной степени, но переосмысливают природу Голливуда, превращая его в место бесконечного кафкианского кошмара, в котором синематические творцы стали заложниками собственного искусства. Впрочем, с последней по счету крупной режиссерской работой Терренса Малика, «Рыцарем кубков» 2015 года, представленном в рамках Берлинале, все крайне относительно. С Маликом вообще все относительно, ибо, как ни пытайся встроить его в общепринятую канву, все будет не то, половинчато и отрывочно. И, хоть на первый взгляд кажется, что «Рыцарь кубков» продолжает линию острокритических выпадов в сторону Голливуда, увы, сие мнение ошибочно и поверхностно, хотя без едких уничижительных плевков и издевательски эффектных комментариев в сторону нынешней лос-анджелесской праздной знати Малик не обошелся совсем, но без излишнего зацикливания.

Завершающий неформальную трилогию о бытие, начатую еще в 2010 году «Древом жизни», в 2012 году продолженную «К чуду», «Рыцарь кубков», в отличии от тех двух картин цикла, даже не пытается иметь видимую сюжетную структуру, хотя сама история главного героя со множеством ответвлений все равно вырисовывается более-менее конкретно. Начав высчитывать логарифмической линейкой перпендикуляры нарратива, зрителя ожидает самая, пожалуй, доступная из всех Истин противоречивого Малика. Сценарист Рик, утративший вдохновение и вкус к жизни, на всем протяжении лишенного любых всплесков осознанной драматургии повествования блуждает по Лос-Анджелесу, кружится в медленном танце рефлексии на фоне веселящейся публики, кричащей гламуром голливудской знати, для которой он свой, но фактически уже чужой, далекий, иноприродный. Но блеск и нищета голливудских кинокуртизанок меркнут перед личной историей самого Рика, которую Малик рассказывает намеками. Рик — это муж, разлюбивший свою жену и полный несусветной апатии вообще ко всяким женщинам(Рик и Женщины в картине ловко рифмуются с аналогичной расстановкой в «Сладкой жизни» Феллини, более претенциозной вариацией которого и является отчасти «Рыцарь кубков»). Рик — все равно что Мерсо из «Постороннего» Камю, встроенный в современную систему координат большого Голливуда, который предстает в своем китчевом лоске и выхолощенной пустоте. Глянец буквально слепит глаза, искусственность, вычурность и манерность побеждают все и всех. Долина Кукол становится Долиной Смерти, и Рик фактически обречен или на погибель, или на бунт. Но первое Маликом лишь только предполагается, а второе — невозможно. Рик плывет по жизни да и только. Он — наблюдатель, не вмешивающийся в большую игру; он лишь ждет воли свыше, сбывшихся предсказаний, неутраченных надежд. Но с той же высокой степенью уверенности можно трактовать все происходящее в «Рыцаре кубков» и как плод невоплощенного на бумагу воображения самого Рика, как его тягучий кинематографический сон, который длится ровно столько, сколь пожелает сам исписавшийся сценарист, творящий в своем пограничном разуме словно Бог, лишенный божественной сущности — Человек-миф, помещенный в бессмысленный по сути своей мир архетипических мифов Голливуда. Рик и сам режиссер, который предпочел свой творческий уют большой суете, становятся пресущественными Отцом и Сыном, создающим на экране собственную субъективную реальность, в которую зритель должен просто поверить, отменив и подменив любые реальные контексты, не интересующие Малика ввиду своей очевидной прозаичности. Прозу жизни режиссер заменяет ритмической поэзией кадра, изысканным монтажным рисунком, философической всеохватностью.

Вообще, характерная для Малика стилистика остановившегося времени, приправленная вербализацией «правильных», морализирующих авторских тезисов, оборачивающихся в ряде случаев прямолинейным морализаторством в полном же отсутствии зримого нарратива и эдакой струящейся визуальной многослойной и многословной декларативностью(Малик-Пророк и Малик-эстет едины в своем лике с наступлением нулевых, хотя с темой Платона он, допустим, чересчур переборщил, буквально ткнув зрителей в одну из основных философских твердынь, на которых стоит его фильм), в «Рыцаре кубков»(а таковым является сам Рик) достигает своего апогея, красота запечатленного момента неслучайным Любецки сосуществует с красотой зрелой умозрительной авторской мысли, которая движет всем в фильме, но при этом в картине четко соблюдено единство времени и действия. За пределы Лос-Анджелеса Рик почти не выходит. Малик намеренно делает хронотопическое пространство замкнутым, превращая Город Грез в Город Слез — невыплаканных, невыстраданных, невысказанных, откуда, покуда не придет Знание, невозможно будет выйти, покинуть пределы собственной экзистенциальной ловушки, в которую Рик загнал себя сам, пресытившись, но не пожелав искать что-то новое, неизведанное.

Рик — это старший брат, ненавидящий младшего. Сын, который боится собственного отца, истово служащего Богу. Сызнова рефренизируя темы религии, «Рыцарь кубков» из метафизической притчи, из которой жанрово расходятся волны семейной драмы и сатиры на поп-кинематограф, становится притчей религиозной. Рик — это Каин, близкий к тому, чтобы убить своего Авеля, и блудный сын, не желающий возвращаться в родной дом, ибо там, среди мельтешащих в своей бесконечности призраков прошлого, придется исправляться. Ну, или хотя бы попытаться. Однако сложно поддаться чужой воле того, кто ломает собственных детей, того, для кого вера это много больше чем смиренные молитвы и покаяние. Безжалостный Отец, в уста которого режиссер вкладывает легенду про юного египетского принца, забывшего самого себя и смысл своего существования — легенду-лейтмотив всей картины, бесспорно, склонен быть неправым, его жесткость привела к очевидному краху семьи, в которой нет более согласия, но Отец, по Малику, равен Богу, и отвергая Отца, его непутевые сыновья отвергают и самих себя, свою истинную сущность. Только вот младший по-прежнему обитает подле, тогда как старший предпочел предательски надеть маску, спрятаться на голливудском маскараде, до поры до времени не понимая, что прошлое его настигнет. Глубинный кризис личности Рика не решить уже просто вернувшись к началу, к питательному витальному естеству.

Один день, одно мгновение, одна жизнь…

Ну что могу написать об этом фильме. Наверное лишь то, что он мне понравился. Очень красивая история любви. В фильме показана интересная идея, даже не одна, их там много. Это и гражданский брак, и дети вне брак, и страх перед такой ответственностью. Меня очень порадовало, что это показано в шуточной форме. Сразу видно, что это комедия, а ни какой-нибудь психологический фильм. Даже после того, что в середине фильма казалось бы все известно, все равно к концу сценаристы закрутили сюжет.

Актеры меня тоже порадовали. Саиф как всегда в образе хорошего паренька, как всегда он в конце одумывается и т. д. А вот Прити Зинта действительно дала в фильме жару, ей тут конечно досталось. И сцена в постели, и поцелуй, и пол фильма кричать пришлось, но выдержала и получилась ее Амбер таким прекрасным человеком. Это Саифу было не привыкать выделывать такие штучки. Актрисам труднее. Очень понравилась музыка. Песни «Salam Namaste» и «My Dil Goes Mmm» очень заводные и запоминающееся. Остальные песенки также хороши.

Аргументы за просмотр:
1) фильм хоть и комедийный, но очень поучительный.
2) есть много моментов с которых можно от души посмеяться.
3) красивое начало любви…