Мелодрама — отзывы — стр. 150

Одним из основополагающих идеологических базисов всего мифо-, и кинотворчества Питера Гринуэя является тема взаимоотношений Художника с окружающим его миром, с самим собой и с искусством, в конце концов, не говоря уже о том, что Гринуэй в тех своих кинокартинах, посвященных постоянному созидательному процессу взаимодействия и взаимодополнения искусства как такового, существующего в экзистенциалистском лабиринте, на первый план выдвигал и образ самого Художника, переменчивый со временем. При этом изобретенный Гринуэем киноязык был многофактурен и многослоен, тяжеловесен и монолитен. Использование интертекстов и смешивание сугубо литературных элементов — слов, отдельных фраз, целых массивов текста для замены привычной классической формы нарратива, кино как книга, текст как изображение(слова самого Гринуэя) — это было успешно им проделано и в «Дневнике подушки», и в «Книгах Просперо», и в цикле о Тульсе Люпере, где в особенности авторская концептуальность достигла своего пика. Не менее примечательно и то, как Гринуэй, в котором от визуализатора-живописца всегда было намного больше, чем от самого кинематографиста, стремится к оживлению живописных полотен, с неистовым эстетизмом, но не барочным формализмом реконструируя полотна времен Классицизма в «Контракте рисовальщика», повторяя стиль Рембрандта в «Тайнах „Ночного дозора“ и витиевато перенося форму гравюр Гольциуса в „Гольциусе и Пеликаньей компании“».

Впрочем, суммировать все изыскания истинного мультиинструменталиста Гринуэя в единое целое практически невозможно, и ограничиваться лишь только темой кинематографа нереально, ибо сам Творец, хоть и считает, что кино мертво и требует возвращения к своему первобытному состоянию, однако в своей последней по счету крупной режиссерской работе, фильме «Эйзенштейн в Гуанахуато» 2015 года, представленном в рамках Берлинале и ставшем первой частью из дилогии об Эйзенштейне(вторая — «Рукопожатие Эйзенштейна» выйдет годом позже), обратил свой пристальный взор именно на кинематограф и на одного из его главных революционеров — Сергея Эйзенштейна, взяв за основу фабулы своего фильма общеизвестный факт о продолжительном заграничном путешествии не только Эйзенштейна, но и Григория Александрова вместе с оператором Тиссе за новыми идеями и формами. Однако Гринуэй субъективно обрезает большую часть заграничной истории Эйзенштейна, ограничив пространство сюжета лишь пребыванием режиссера в Мексике, в неслучайном Гуанахуато, где в 1931 году он работал над документальным фильмом «Да здравствует Мексика!». Причем сам мексиканский город Гуанахуато, издавна прослывший местом мистическим, является даже в большей степени настоящим героем картины, чем Эйзенштейн и его окружение. Это то самое место силы, магический питательный и витальный источник, где кажется сосуществуют в едином танце Жизнь и Смерть, нерушимые традиции и дух революционного брожения, древнее и новое. Гринуэй в буквальном смысле превращает Гуанахуато в город-сон и город-карнавал, город как средоточие собственной авторской философии, следующей по течению мысли самого Эйзенштейна. Камера выхватывает почти все достопримечательности Гуанахуато, делая фильм эдаким путеводителем по миру одного из самых ярких мексиканских городов — помимо Музея мумий в кадр попадает El Callejon del Beso, уютно зарифмовывая в рамках одного города темы Эроса-Танатоса, визуальная палитра картины все больше напоминает полотна Диего Риверы, музей которого тоже сверкнет в фильме буквально на секунду, а улочки, переулочки, площади и лабиринты тупиков сделают этот город чем-то потусторонним и столь похожим на многогранную личность самого Эйзенштейна. В картину с самого начала вторгается дух комедии дель арте, а реальным историческим персоналиям большей частью отводится роль воплощенных гринуэеевских метафор Человека Искусства, узже — Человека Кинематографа, который сам Гринуэй в своей картине не столько переизобретает заново, с чистого листа, сколь следует формализированно, дерзки и почти по-постмодернистски самим изысканиям поголубевшего Эйзенштейна(сомнительный факт нетрадиционности ориентации выдающегося русского мастера выдвинут на первый план, и в этом смысле «Эйзенштейн в Гуанахуато» сроднился с прошедшей крайне незаметно «Жизнью» Корбайна о Джеймсе Дине, тоже между тем с голубыми 50 оттенками).

Вот на экране оживают рисунки Эйзенштейна, раскованная рисованная анимация моментами становится важнее самого фильма, ибо именно там, среди мультипликационных вставок живет истинная идея ленты; мультиэкранное деление становится слишком типическим и чересчур нарочитым, даже уже по-гринуэевски навязчивым, а прямых цитат из фильмов самого Эйзенштейна оказывается вполне достаточно, чтобы фильм оказался самым доступным из всего, что когда-либо снимал Гринуэй при всем многоцветье происходящего на экране — форма не давит своим весом содержание, а кинематографическое наполнение не производит впечатление свалки, неряшливости. Каждый эпизод и мизансцена четко просчитаны. В этих даже барочных излишествах, в эксцентричной пляске камеры, в пестроцветье и китчевости в то время, как конспирологические ребусы в ленте отсутстуют совсем, видится даже стремление Гринуэя уйти от тяжеловесности своих предыщущих работ, и прийти так или иначе к закономерной простоте изъяснения. К большей что ли прозрачности действия, в котором ныне царствует дух празднества и карнавала.

Бесспорно, «Эйзенштейн в Гуанахуато» — это кино, полное лирических отступлений, размышлений вне заданной фабулы, существующей подчас бессистемно и бессюжетно, ярких эротических экзерсисов, один из которых разом уделывает «Калигулу» с «Волком с Уолл Стрит», но по факту выясняется, что из треугольника знаковой для Гринуэя темы Искусство-Любовь-Смерть именно последнее в картине было убрано напрочь, оставшись лишь на уровне намеков. Никто в картине не умирает, не гниет заживо, не жертвует собой во имя высших целей, а мумии остаются не более чем экзотическим дополнением к биографическому эпизоду самого Эйзенштейна. Искусство и Любовь(то, как ее понимает Гринуэй, естественно) побеждают все, как и извечная тяга человека к знаниям, к поиску самого себя, к новому пониманию целей искусства как такового. Эйзенштейн в прочтении Гринуэя лишен своей полумифической сущности, а представлен скорее обычным человеком, чей неограниченный талант все еще пребывает в брожении. И любовь для него кажется намного важнее, чем политическая целесообразность, чем даже желание создать нечто вне привычных для себя рамок. Режиссер обнажает не столько свою душу в картине, сколь тело, и Гринуэй с практически фетишистским удовольствием любуется голым Эйзентейном, попутно вкладывая ему в уста мысли о сущности человеческого бытия, о любви, о кино, о смерти и сексе. Вообще, обнаженное мужское тело в картинах Гринуэя всегда было чем-то большим, чем просто пикантным элементом. Полное обнажение по сути означает возвращение к истокам, к первобытности, так отчего бы не обнажить телеса того, кто сам привнес в кинематограф не только теорию, ставшую катехизисом, но и практику? Став по сути кинематографическим Адамом(Евы остались на периферии истории), которого, впрочем, изгнали из кинематографического Рая за правду и излишнюю своевременность deux ex Machina и deux ex Сensura, пришедшие на смену богам художественности.

Вампиры, в которых можно поверить

Вампиры? Серьезно? Что Джармуш забыл в этой попсовой теме?

Все эти вопросы растворяются после первых же кадров. Таких вампиров я раньше не видел.
Джармуш снял великолепный фильм, в котором нет ни одного лишнего кадра, лишнего слова, лишнего действия или звука.
Описывать сюжет в данном случае не имеет смысла, потому что он здесь, как это часто бывает у Джармуша, не главное.
Персонажи, сыгранные так, что в их существование веришь,
Диалоги, после которых остается о чем подумать, при этом совершенно не заумные и разбавленные тонким юмором,
Музыка, пробирающая до самых костей и выворачивающая душу наизнанку,
«Картинка», каждый кадр которой можно смело распечатывать и вешать не стену,
Атмосфера мертвых ночных городов,
Это и есть фильм «Выживут только любовники» и именно за этим на него нужно идти.
Не часто бывает, что после просмотра, кино не отпускает тебя долгое время и возвращает к себе вновь и вновь. Но это именно такой случай.

Браво, Джим!
10 из 10

«Какое чудо природы человек! Как благородно рассуждает! С какими безграничными способностями! Как точен и поразителен по складу и движеньям! Поступками как близок к ангелам! Почти равен богу – разуменьем! Краса вселенной! Венец всего живущего! А что мне эта квинтэссенция праха? Мужчины не занимают меня и женщины тоже, как ни оспаривают это ваши улыбки.»

«Сам я – сносной нравственности. Но и у меня столько всего, чем попрекнуть себя, что лучше бы моя мать не рожала меня. Я очень горд, мстителен, самолюбив. И в моем распоряжении больше гадостей, чем мыслей, чтобы эти гадости обдумать, фантазии, чтобы облечь их в плоть, и времени, чтоб их исполнить. Какого дьявола люди вроде меня толкутся меж небом и землею? Все мы кругом обманщики.»

Обожаю такие экранизации - слова пьесы и кадры современной жизни, средневековые истины и современное музыкальное сопровождение. Это оживляет пьесы, помогает проникнуть во внутренний мир героев, ценить высокое искусство.

Больше всего жаль юную Офелию, заложницу мира мужчин, не вынесшую горя и попрания самого светлого в своей душе. Она хотела обычных жизненных радостей, но увы...
Горацио - единственный, кто всем сердцем был с Гамлетом, кто его не предал. Тот, кто проследил историю с начала до конца и всё понимал.

Казанова - не имя, Казанова - бренд!

Фильм, который можно с удовольствием смотреть не единожды. Восхитительные костюмы и декорации, замечательная музыка и, конечно же, талантливейшие актеры.
Красивая приключенческая иллюстрация к песне из "Собаки на сене":
Настанет день и час, любовь к тебе придет -
Зови иль не зови.
Где встретишь ты ее, не знаешь наперед,
Темны пути любви.
Именно так и случилось с величайшим распутником всех времен и народов: спасаясь от преследований инквизиции, он совершенно случайно видит ту, которая покоряет его сердце... Вопрос: чем придется пожертвовать ловеласу, чтобы покорить ту самую единственную? Таких хитросплетений давненько в кино не было.
Хит Леджер просто великолепен в главной роли. Взгляд, улыбка - этого уже достаточно, чтобы ломать доски от желания, что и делает невинная невеста Казановы. Как же я ее понимаю...(исступленно закатываю глаза к небесам с немым воплем "За что, Господи???")
Франческу и правда в пору назвать еретичкой для своего времени. Твердить о равноправии мужчин и женщин в век узаконенной проституции (а как еще можно назвать договоренность между семьями Бруни и Паприцио?) - воистину ересь.
Венецианская девственница на поверку оказалось действительно редким явлением, достаточно вспомнить буйный стол во время карнавала. Интересно, что ж она там, такая вся невинная, под столом делала, что у Казановы дух захватывало???
Конец - просто гениальный. Оказывается, все дело в трости! Есть трость и кое-что в штанах - и ты Казанова. В паспорт никто смотреть не будет)
Просто море удовольствия от просмотра. Оценка 10/10.

Стереотипы — в архетипы, или почему у меня никогда не будет девушки

Все мужики — козлы. И сколько не бейся над их совершенствованием, они будут продолжать изменять, не понимать, не замечать. Все девушки — истерички. И сколько не пытайся их успокоить, они будут продолжать преследовать, цепляться, подозревать. Иной раз хочется воскликнуть о том, какой же это безумный, безумный, безумный мир, или просто обернуться простынёй и ползти сразу же на кладбище после получения образования, но тут оказывается, что вот одна знакомая кузины подруги отца в девятом поколении тридцать лет и три года лежала на печи и страдала, но на первый день тридцать четвёртого года икнула, упала с печи, а под печью лежал её суженый-ряженный. И значит, что я-то уж точно найду свою идеальную половинку.

«He's Just Not That Into You» - с этих слов, произнесённых вслух, когда-то началось создание сценария к одному из эпизодов «Секса в большом городе», и с этих же слов начался полудокументальный клубок историй, который оформился в книгу, и который собирался сплестись в «Реальную любовь» (а в неё хотят развиться, должно быть, большинство романтических комедий про взаимоотношения не двух человек, но целой армии). Созданный в тандеме мужчины и женщины антибархатный клочок морализаторства «Обещать — не значит жениться» хотел быть как можно более насущным и правдивым, и вроде как, с точки зрения подруги, он очень неплохо подчёркивает женскую сторону вопроса. Девушки здесь очень разнообразные: дикие, холодные, строгие, податливые и немного чокнутые. А вот достоверности мужской стороны вопроса как раз не удалось добиться, ибо команду мужчин в фильме омрачает, что странно, наиболее приятная роль Джастина Лонга — этот читерский персонаж является божественным аватаром самого сценариста и автора, и именно это убивает реализм. Почти всё внимание уделяется ему, ибо он — единственный кто изрекает умные мысли без какого-либо экранного опыта. Если девушки как-то пытаются учиться на своих ошибках, то Лонг — знает всё давным-давно. Он — враг всех мужчин, потому что якобы раскрывает их секреты. Хотя большинство из этих секретов давно банальщина и обсмеяна вдоль и поперёк в тех же «Друзьях», а то и на полвека раньше. Наверное, даже во времена, когда ещё не изобрели телефон, всем было известно, что если мужчина не звонит, значит его не съели африканские львы и не преследует Интерпол, просто он не звонит.

Физика отношений этого фильма не претендует на откровение. Возможно, это лишь комплексная сублимация опыта достаточно обстоятельно развитого «Секса в большом городе». Книга любовных советов, которые в идеале должны быть для страждущего отрезвляющей пощёчиной. Однако, вот он Дьявол — сюжет апеллирует к систематической «ошибке выжившего», но раскрывает конструкцию девичьего мозга чересчур идеально, даже опираясь на то, что идеалов не существует. В ворохе правил и исключений каждая девушка здесь мечтает быть исключением, но книга говорит «это не так!». Хватит ломать систему, играй по правилам и жди, что эти правила начнут отражаться на тебе не только с отрицательной стороны. А потом вдруг бац! - и в статистике три из пяти принцесс оказываются этими самыми исключениями, и что мораль басни написана не для них. Они стереотипны, но подаются в сюжете, как архетипы, словно именно по ним нужно учить эту сложную науку «любовь». Для мужиков-то всё, не то, что бы сложней, но гораздо иначе. Но и их дилеммы вписаны в эту очень женскую конструкцию правил, которая должна быть для всех. И выясняется, что далеко не каждый мужчина хочет быть принцессой и ждать своего принца на белом коне. Мужчины здесь просто хотят любить своих женщин, но ведь это так сложно, когда твою избранницу коротит от парадоксов измен, любви и странной мужской логики. И казалось бы, хороший своевременный спарринг решит любую проблему, ибо если женщину замкнёт, то мужчине вынесут мозг даже если он в могиле или его ведут на расстрел африканским львам из Интерпола. И к разрешению проблем этот фильм и стремится, но остаётся где-то на уровне псевдодокументальных цитат-советов. Именно извещение о новом акте здесь затыкает дыру подвешенных в воздухе вопросов. Как стать подкованней в вопросе, когда ответ тонет в рекламной паузе?

В принципе, насущность так называемой «правды отношений» в этом фильме умещается в концепцию американской мечты. Хорошо страдать из-за «мужиков-козлов», когда ты — Скарлетт Йоххансон. Но что посоветовать лосине в лосинах, убеждённой в своей прекрасной уникальности, которую трудно найти, легко потерять и невозможно забыть? Пожалуй, почаще обновлять цитатные статусы в соцсетях, тогда счастье непременно постучится в дверь.

История третьих углов
Не очень люблю тайваньские и китайские сериалы с их специфическим юмором, который иногда не понять, но эта стоит особняком от всех как тайваньских, так и корейских и японских дорам. Главное отличие от них всех - это главные герои. Обычно таким парням, как Чжоу Чжэнь (красивый, сильный, спокойный, заботливый, галантный, романтичный, богатый, в главной героине души не чает) отводится роль третьего неприкаянного угла, по которому вздыхают все зрительницы, кроме главгероини, отдающей предпочтение излишне крикливому, грубому, наглому, пусть и красивому главному герою. В этом сериале решили третий угол выставить на первый план и понаблюдать за тем, что было бы если у него появился шанс.
Главная героиня Лян Сяо Шу тоже типичнейший третий угол. Обычно каковы главные героини в дорамах - глупые курицы: ни ума, ни фантазии, ни красоты, умеющие только лить слезы и сопли, а в перерывах парить мозги зрителям своими тупыми поступками. К тому они бедны как церковные мыши, часто истерички, поднимающие крик по любому поводу, имеют проблемных родственников вроде транжир-сестер и придурков-братьев плюс постоянно доставляют проблемы главгерою. Лян Сяо Шу - хрупкая красавица, воспитанная, умная, из хорошей добропорядочной семьи без особых финансовых проблем, да еще и владелица собственного радио - в общем третий угол из обычной дорамы.
Сериал начинается с того, что оба главных героя оказались в одном и том же положении - их бросили и на этой почве Сяо Шу и Чжоу Чжэнь сдружились. Забавно наблюдать за тем как влюбляется Сяо Шу, в то время как уже влюбившийся Чжоу Чжэнь потихоньку приручает (по другому и не скажешь) эту похожую на ершистого котенка девушку. Он не спешит и дает Сяо Шу время оправиться от разрыва с бывшим парнем, которого предварительно зашугал до смерти, старается стать незаменимым, а попутно подружить ее со своим отцом, которого та почему-то недолюбливает (впрочем взаимно). Хотя и немного промахивается со временем - пока он обеспечивал покой девушки, чтобы со временем завоевать ее сердце, та уже влюбилась по уши и берет инициативу в свои руки (что тоже необычно для дорамных героинь, предпочитающих ждать у моря погоды).
Но когда ребята уже начинают встречаться выясняется, что между их семьями темной тенью стоит прошлое.
Я ожидала войн между отцами Чжоу Чжэня и Сяо Шу, требований немедленно бросить его или ее и больше не появляться на их горизонте...но меня ждало приятное разочарование - отец Чжоу Чжэня только за, если Сяо Шу войдет в их дом, дабы загладить вину перед сыном и ею, а мать Сяо Шу (у которой есть все основания ненавидеть семью Чжоу) готова принять Чжоу Чжэня и относиться к нему с теплотой и любовью. Более того, старшие члены обеих семей готовы простить друг друга ради детей и наладить отношения. Единственная загвоздка в том, как отнесется к страшной тайне, ставшей непреодолимой пропастью, сама Сяо Шу.
Также интересны и второстепенные герои, также на редкость адекватные и нормальные. Сестра Чжэня Ин Ин произвела благоприятное впечатление - люблю таких вот живых, темпераментных и умных героинь, ее бухгалтер также хороший и спокойный парень, которому удается сдерживать слишком уж увлекающуюся Ин Ин, коллеги Сяо Шу по работе также симпатичны и интересны.
В общем очень интересный и достойный сериал, который буду пересматривать.
Кстати чем-то похож по духу на 'Напиться, жениться, влюбиться' - там такая же умная и адекватная девица, в которую невозможно не влюбиться