Военный — отзывы — стр. 79

Говорить, что человек может обойтись без умения казнить, или что убивать приговорённого к смерти человека недостойно или преступно - означает искать отговорки. Если ты думаешь, что участие в казни может лишить тебя спокойствия, ты становишься трусом. Ямамото Цунэтомо "Хагакурэ"

Во время просмотра фильма я сразу вспомнила кодекс самурая "Хагакурэ" и те нравственные учения, которые вдалбливались в головы японцам с самых малых лет, чтобы стать достойными самураями, не знающими страха, милосердия и легко рубящими головы в качестве развлечения. Теперь я ещё лучше осознала насколько страшна подобная философия. Философия, которая ни во что не ставит человеческую жизнь.

Китаец - не человек. Он ценен не больше, чем кошка или собака.

С такими убеждениями, не подлежащими возражению, японцы вторглись в Китай и начали вырезать мужское население, потому что трусы, сдавшиеся в плен, не достойны жить. По мастерству отсечения голов устраивали поединки. А женщинам досталось больше всего: их не просто закололи, их сначала изощрённо изнасиловали, массово, жестоко, кроваво. Девственниц, маленьких девочек, древних старух, всех. На одну несчастную по 15 японских солдат - это было введено законодательно, не больше и не меньше.
Как может сочетаться предельная вежливость японских манер и звериная жестокость, с которой японцы творили бесчинства в Нанкине? Ответ: японцу жизненно необходимо быть вежливым, иначе за невежливое слово(не ругательство, а просто слово без должного вежливого окончания) он запросто может лишиться головы, и об этом позаботится самурай, оскорблённый таким хамским поведением. Чудовищно. И эти законы были в крови японцев ещё в 1937 году. Думаете, это давно? Мне так не кажется. По меркам вселенной это "сейчас". Я подозреваю, что в крови и современных японцев всё это осталось, до поры - до времени спит...

Потрясающий фильм по своей энергетике! Красивый и красный от начала до конца.
Китайское вино захотелось попробовать, пусть даже рецептура у него далеко не обычная.
Китайские напевы, от которых у меня мурашки, красное вино, любовь, война, смерть...

Если бы знал, что это по произведениям Мо Яня - никогда бы не стал смотреть. Когда читал его "Страну вина", вернее, не читал, а мучил, то уже тогда решил не пить больше никогда китайского вина, ибо они в него писают. Пусть сами его пьют. Фильм, впрочем, как и все китайское, отмороженный, с трупами, сдиранием кожи и всякой другой мутью. Японцы почему-то в касках со звездами. В общем, кино не для всех, если этих не всех еще и потянуло на экзотику. Мальчик, поющий китайские напевы на фоне красного кровавого экрана - очень яркая и сюрреалистическая концовка. Может достаточно ее посмотреть.

Взялась смотреть этот фильм только потому, что в нём задействована моя любимая Анджелина Джоли. И нисколько не пожалела. Отличнейший костюмированный фильм о гражданской войне в США: между белыми и неграми, белыми и индейцами, Севером и Югом.
Три женщины, вокруг которых вращается история, борются за выживание. Сара, Эфиния и Джорджия именно выживают, сражаются за свою жизнь и жизнь своих близких. И в итоге приходят к закономерному результату - они решают, что женщина должна иметь право голоса.
Они этого действительно достойны! Переживая трагические события, они не только остаются собой, но и поддерживают окружающих, примиряются друг с другом и сами с собой, но не смиряются с той действительностью, которая их окружает. Такая жизненная позиция достойна уважения и восхищения.

Эффектное начало. Нам не дают скучать. События развиваются стремительно.
Невероятная жестокость, вблизи. Я уже сталкивалась с книгами, посвященными этой войне...Видимо, Джоли проработала и их, потому что многое очень схоже. Я смотрела кадр и видела строчки, что читала.
Мерзкие сцены насилия. Крупным планом. Чтобы зритель не упустил ничего.
Взрывы. Кровь. Трупы. Все составляющие войны.
Предательство. Желание спасти свою жизнь. Трусость. Ложь. Фанатизм.
Очень четко показана политика Запада, который вмешался, когда было слишком поздно. Этому уделено много внимания, видимо режиссер не поддерживает эту ситуацию. Что и понятно, но предсказуемо.
Трусость за спиной у женщин. Трусость и показатель власти там, где никто не ответит. Чернота в душах. Я никогда не могла понять, как можно убить ребенка...чужого ребенка, но отгородиться от этого события. А вот свой — как ангелок, нечто святое. Как же так?!
Но я так и не увидела любви. Тот, кто любит — не держит взаперти. Тот, кто любит не подвергает опасности.. Да в ее любовь мне не верится. А уж финал показал, что она четко ставит границы.
Середина тянется долго. События повторяются...интерес притупляется. Финал, снова, встряхивает. Но остаются вопросы...
Как военный фильм — можно смотреть. Есть возможность для размышлений, начало для поиска информации.
Но и минусы есть, не будем забывать.

Впервые за двадцать (!) лет пересмотрела этот фильм. Что ж, восприятие изменилось, конечно. Если в детстве мне там виделись только невообразимые ужасы Холокоста, ну и конечно же, личный подвиг Шиндлера, то теперь обратила внимания и на три другие главные темы: проблема нравственного выбора, гуманизация страдания и равнодушие.
Истории Шиндлера и Гета развиваются параллельно, у них много общего, включая даже удивительное внешнее сходство. Война и геноцид в потенциальных негодяях пробуждают худшие качества, так же как и лучшие чувства - в людях со здоровыми и адекватными моральными ориентирами. Есть и третья категория людей - равнодушное большинство, с молчаливого согласия/безразличия которого и творятся по сей день в мире самые чудовищные преступления. И у Шиндлера, и у Гета есть выбор - плыть по течению, стать бездушным маньяком или принять на себя огромный риск и сделать что-то разумное, доброе, вечное. Так Шиндлер решает сделать хоть что-то, вместо того, чтобы не делать ничего - и тратит все свое состояние, заработанное с помощью евреев, на спасение этих самых евреев.
Единственное цветовое пятно в этом черно-белом фильме - красное пальтишко маленькой девочки, оно напоминает, что на фоне бесконечного конвейера смерти легко утратить чувствительность, способность соболезновать и сострадать одной-единственной смерти.