Романтика — отзывы — стр. 111

Молодая вдова Син Э переезжает вместе с десятилетним сынишкой из шумного и кишащего миллионами Сеула в родной для нее провинциальный городок Мильян, надеясь обрести здесь, среди застывшей в безвременье природы и в окружении милых приветливых людей, свое успокоение и умиротворение. Однако этому не суждено сбыться, и очередной черный вихрь несчастий безвозвратно захватывает ее.

Один из главных триумфаторов Каннского кинофестиваля 2007 года, четвертая по счету крупная режиссерская работа мастера изысканных и поэтичных психологических драм и мелодрам Ли Чан Дона, экранизация романа знаменитого южнокорейского писателя Чон-юн Йи «Тайное сияние» начинается с сюжетной завязки, очень типичной для большинства образцов современного кино Южной Кореи: с ужасающего по своей бессмысленной жестокости преступления, которое перечеркивает жизнь человека на два неравноценных периода «до» и «после», ломая окончательно привычный порядок вещей и меняя человека, иногда в худшую сторону. Но Ли Чан Дон детективную линию оставляет сугубо формальной и вместо предполагаемой истории справедливого жестокого возмездия в «Тайном сиянии» разворачивается сложная по своей драматургической палитре и сюжетной насыщенности слегка переиначенная на корейский лад история ветхозаветного Иова Многострадального, у которого Бог отнял все во имя проверки человека на истинность и незыблемость веры.

Главная героиня фильма, Син Э в исполнении награжденной Золотой Пальмовой ветвью актрисы Чон До Ен, в начале ленты предстает натурой чувствительной и странной. Доброта, нежность и всепроникающая добродетель Син Э кажутся чуждыми и чужеродными всем окружающим ее жителям Мильяна, которые считают женщину просто странной, юродивой, тонкую кожу которой ранить очень легко. Она, если угодно, экстраполирует в себе черты князя Мышкина из «Идиота» Достоевского: не от мира сего, изгой, которая преисполнена внутреннего сияния, духовной и моральной цельности вкупе с почти детской наивностью и незащищенностью. Она искренне верит всем и живет по принципу, что все люди добры, хотя это, конечно же, глубокое заблуждение. Заблуждение и ошибка, за которые предстоит расплачиваться в полную цену.

Всеобщая черствость, равнодушие и жестокость, твердая скорлупа, покрывающая пустые души — это лишь малая толика того, с чем придется столкнуться Син Э и выйти потом совершенно иной, внутренне изменившейся и ожесточенной, ибо общество отвергает добродетель и вообще таких, как она, чья незамутненная святость и открытость привлекательны для совершеннейших негодяев. Простая арифметика дарвиновских законов выживания, и Син Э придется вступить в схватку с Богом, приняв его как постоянно требующего жертв на своем алтаре или вовсе отвергнув. Дальнейшие два часа фильма воплощают в себе всю драму этой женщины, которой суждено таки обрести своего истинного спутника и апостола, в роли которого убедительно смотрится один из самых выдающихся актеров современной Южной Кореи Сон Кан Хо. Но путь к смирению долог и мучителен, ей предстоят богоборческие сражения и ливни слез, которые очищают и вытравливают все негативное. Однако прощения врагам своим Син Э не готова дать, ведь цена такого прощения слишком для нее высока. Жизнь ее ребенка, в конце концов, и ее жизнь, превратившаяся в кошмарный силлогичный сон. Велика цена ее страданий, а Бог бывает жесток, иногда даже слишком, к детям своим.

Первые 40 минут фильма режиссер рисует перед зрителем практически святую главную героиню, жизнь которой построена исключительно на страданиях и лишениях. И до определенного времени Син Э принимает ниспосылаемые ей испытания как данность, однако финал рушит идеи всепрощения. Религиозная, пропитанная духом христианских догм притча внезапно превращается в антирелигиозный памфлет об утраченной вере и о слишком большой цене за святость и сокровенность. Бог жаден, а ты его пища.

«Тайное сияние» по своей интонации приближается к «Догвилю» Ларса Фон Триера; Син Э становится подобной жертвенной Грейс, которой пользовались все, кто хотел и как хотел. Однако, если Догвиль был городом-фантомом, условностью и метафорой, то Мильян куда как более прозаичен и реален. И оттого становится еще страшнее, ведь в таких микроскопических провинциях бывает чересчур много грешников, но очень мало святых, которые рано или поздно обречены на бунт. Бог многогранен, и иногда в нем слишком много от Дьявола.

Американский писатель, актер, продюсер и режиссер Джон Кємерон Митчелл, до того как в депрессии зарыться в созерцательную «Кроличью нору» и рассказать зрителям о злосчастном дюйме Хедвига, в своей второй по счету режиссерской работе 2006 года под названием «Клуб «Shortbus» отправил зрителей и критиков в одноименный нью-йоркский клуб, являющийся меккой для всех сексуально раскрепощенных и подкованных обитателей Нью-Йорка, которым в минуты праздности уже и делать-то нечего, кроме как устраивать массовые публичные оргии, вуайеристически фиксировать очередные телосплетения или хлестать всех попадающихся под руку посетителей, которые, естественно, в тренде, уютной и мягкой плеткой. Сексуальная революция 70-х годов и не думала умирать, а лишь скрылась за изощренной мимикрией ночной жизни больших городов.

В центре весьма откровенного и развивающегося по колее чрезвычайной непрямолинейности сюжета фильма Джона Кэмерона Митчелла, овеянного флером эпатажности в год выхода в прокат и на фестивальные подмостки, находятся четверо друзей: неудовлетворенная своей сексуальной жизнью врач-сексопатолог Софи, этакий сапожник без сапог в дружной компании заядлой БДСМщицы Северин и гей-пары Джеймса и Джейми, выглядящих скорее как однояйцевые близнецы. Увенчанный многочисленными и не лишенными фантазиями эротическими сценами, в том числе и ставшего эпохальным акта аутофеллацио, «Клуб «Shortbus» представляется парафразом культовой молодежной комедии Джона Хьюза «Breakfast Club» с главными героями, склонными к вудиалленовской рефлексии и иронии в прочтении Джона Кэмерона Митчелла.

Режиссер не стремится создать в ленте нарочитый трагизм ситуаций, рассказывая о поиске себя и трагедии одиночества в большом городе и даже самые отвратно-откровенные или драматически накаленные сцены подавая под ненавязчивым ироническим соусом. Как уж тут не вспомнить для пущей монолитности и «Секс в большом городе», и книгу, и сериал, в которых тоже наличествует четверка озабоченных мушкетеров разновидности урбанистических гетер. Но только вот Кэри Брэдшоу с компанией какое-никакое, а женское счастье обрели, а вот герои шортбасовского трипа в финале остаются в неопределенном состоянии, ибо отношения, свободные до безобразия, зашли в тупик, а Нью-Йорк остался безучастен к проблемам своих странноориентированных обитателей, для которых секс стал смыслом жизни, а сама жизнь превратилась в многоуровневый поиск того или той единственной из огромного количества партнеров на одну ночь.

Изощренно играя со зрителем множеством синефильских отсылок и управляя актерами как марионетками, заставляя их по обоюдному согласию творить на экране поразительные вещи и неистово актерствовать, Джон Кэмерон Митчелл в «Клубе «Shortbus» создал по сути обычную американскую романтическую комедию, устроив, правда, этому заезженному жанру полную деконструкцию и показав в картине то, о чем в приличном обществе не говорят. Он безумно любит и сопереживает своим незадачливым и несчастливым персонажам и зритель, переваривший коктейль из удачно слепленных запоминающихся порносценок всех со всеми, должен также проникнуться к ним чувством понимания и, что важнее всего, толерантности.

Красные Шапочки рано или поздно вырастают и превращаются сперва в красных девиц пубертатного возраста, которым все никак не терпится расстаться с тяготеющей их девственностью, но все привычно ограничивается унылой безыскусной дефлорацией в лесу — темном, влажном и грязном, как и все мысли новоиспеченного дефлоратора. Спустя некоторый период времени уже и красны девицы совсем не красны, время летит неумолимо, и они уже скромны и беззащитны, ибо некогда резвые девицы стали бабушками-божьими одуванчиками, сдувать которые аморально. Серые Волки в свою очередь меняют педофильскую рясу на геронтофильскую, ибо им в сущности глубоко плевать кого убивать, но главное — убивать. Впрочем, Серые Волки не всегда бывают именно серыми, и речь идет, увы, не о цвете их шерсти, а о цвете ориентации. Веяния нового времени диктуют новые условия существования, и вот уже в ряду серых, которые ночами одинаковы меж собой, как и кошки в период созревания, прибыло особей голубых, жеманных, но по-прежнему жестоких.

Таковы обитатели маленького английского городка Кромер по имени Сет и Гэбриэл — оборотни ангельской внешности и порочной ориентации. Объединившись вначале на почве общих пищевых пристрастий, Сет и Гэбриэл вскоре страстно влюбились друг в друга, даже не догадываясь, что им придется пройти крещение не только спермой и кровью, причем чаще всего своей, но и собственной же, все еще оставшейся, хотя и впавшей в глубокую кому совестью, ибо нет ничего прекраснее жажды убивать лишь кроме жажды любить.

Фильм ужасов «Волки Кромера» 1998 года является единственной и неповторимой в своем гордом солидном одиночестве отметкой о режиссерском дебюте известного английского телепродюсера Уилла Гулда, который в своей крайне эксцентрической, экстравагантной, но, увы, не экстравазатной ленте решил замахнуться на лавры Нила Джордана и его самого заметного творения восьмидесятнического периода «В компании волков«, в котором всем известное с младых невинных лет выражение про «сказку ложь да в ней намек, добрым молодцам урок» обрело неожиданное фрейдистское прочтение, осветив даже самые безобидные сказки отблесками девиантности и распущенности. По этому завещанному всем потомкам, последователям и преследователям таланта канону от Джордана решил пойти и Уилл Гулд, интерпретировав сказку Шарля Перро о и без того изнасилованной постмодернизмом Красной Шапке в своей картине «Волки Кромера» в вычурное, практически альмодоварское по тональности и стилю действие, в котором привлекательные серые волки не просто убивают и любят друг друга, но и несут в наш странный мир нехитрую мораль о всеобщей любви на костях невинно убиенных жертв.

В рамках любовного дуэта разыгран режиссером и привычный, лежащий в рамках жанра конфликт между антагонистом и протагонистом, причем кто есть кто в паре Сет — Гэбриэл становится понятно далеко не сразу, ибо Уилл Гулд лишь стильно муссолит в картине любовную мелодраму-тире-психологическо-эротическую драму, изредка впадая в истероидные реакции крайне скромного по насилию хоррора. В «Волках Кромера» столь сильна постмодернитская эклектика, столь выпукла форма, что содержание кажется вторичным, необязательным, обрамляя и не более того картину, чья окончательная принадлежность к хоррорам на тему оборотничества весьма сомнительна. Собственно фильм Уилла Гулда всячески стремится быть аутентичным и оригинальным, но к финалу все равно беспринципно превращаясь в тривиальный пастиш, в котором толком не сформировавшийся режиссерский стиль тонет во множественном океане кинематографических отсылок, литературных аллюзий и философских и мифических иллюзий(имена главных героев Сета и Гэбриэла прямо намекают на египетского бога Зла и архангела Гавриила; впрочем, символизм этот не находит внятного растолкования и убедительной мотивировки, являя собой лишь претенциозную претензию на глубинный смысл), мешая Ницше с доном Педро и Жаном Кокто, дабы стать на выходе невразумительной кинематографической биомассой диарейного колера, не снискавшей ни славы, ни культа даже в небесно-голубых кругах, поскольку Уилл Гулд оказался совсем не Брюсом Ла Брюсом по-британски, которому, как известно, и море по колено, и зомби-вампиры-оборотни (нужное подчеркнуть) все сплошь насильники да убивцы, но быть в числе их жертв не позорно, а почетно. Вся же достоевщина про тварь волосатую да дрожащую, и право имеющую, в «Волках Кромера» на поверку является искусственной, нанизанной безыскусно, хотя и не бесталанно.

В картине регулярно устами звучащего за кадром Боя Джорджа и частично — греховными устами сладкой волчьей парочки озвучиваются размышления о том, с кем же все таки переспать главным героям: с резвыми бабушками, с их не менее резвыми внучками, друг с дружкой или поубивать всех к чертовой матери (ну, или к бабушке) и зажить нормальной некрофилической половой жизнью. Йорг Буттгерайт сие бы решение одобрил, ведь в конце концов у любого Волка куда как больше 50 оттенков серого.

Вы верите в призраков? А в настоящую дружбу? А в то, что иногда потеря близкого человека замедляет время вокруг, загоняет в угол и не дает двигаться дальше? История о ребятах, которые были настоящими супермиротворцами с крутецкими кличками, но обыкновенная случайность внесла непоправимые коррективы в их жизни.

Извечная проблем лайв-экшн в том, что ты сразу начинаешь сравнивать первоисточник (аниме/манга) с тем, что сейчас происходит на экране. Поэтому совет, который хочется дать зрителям и которого я сам сейчас стараюсь придерживаться, это дать себе время. Имеется в виду время после просмотра/чтения аниме/манги. Основательно подзабыв отличную историю в рисованном воплощении, можно будет нормально воспринимать ее в объемном человеческом виде. По крайней мере именно так произошло с "Невиданным цветком". Я не помнил дословно всех завихрений сюжета, но одно было неоспоримо - несколько лет назад аниме произвело на меня большое впечатление, настолько сильнее, что я даже советовал его посмотреть товарищам, которые от отакунского мира весьма далеки.

Это история шестерых друзей в возрасте примерно 7 лет - трех веселых мальчишек и трех неунывающих девчонок. Миллионы приключений были у них на всех. Настоящая секретная база в лесу. Задорные имена и настоящие искренние чувства. Был, конечно, лидер - Джинтан, и задумчивая необыкновенная Менма. Но после смерти последней черная туча депрессии и взаимного неудовольствия раскидала ребят в разные стороны. Прошло время, а боль все не утихала. И вот однажды, несколько лет спустя, в доме Джинты, который забросил школу и отказывался выходить за порог, появляется призрак повзрослевшей Менмы. Как так получилось, что нужно сделать, и почему только он ее видит и слышит? Почему спустя столько лет?

История ребят разворачивает снова. Снова нужно научиться разговаривать, доверять друг другу, но самое главное простить себя и признаться близким в своих настоящих чувствах. Пережить еще миллионы приключений и отпустить человечка, которого так любишь и ценишь. Ради нее и самих себя.

Мне понравилось, как реалистично играли герои-малыши и герои-подростки. Не было ощущения неправильного выбора. Это же главное, сравнивать с тем, что было в аниме, и найти максимум соответствия. Ребятишки были веселыми и позитивными, подростки правдоподобными (многие из них пока только начинают карьеру актеров), своей игрой вызывали настоящие эмоции. Было, правда, пару моментов, когда слезы с перебором, но общее ощущение очень благоприятное.

Отличная музыка дополняла интересную историю, небанальная история, плюсы актерского исполнения, красивые виды и неплохая операторская работа. Что еще нужно для неплохой экранизации. Не пожалел, что посмотрел и вера в создание приемлемых лайв-экшн снова воспряла (после "Титанов" веры не было вообще).

Вердикт - смотреть. И тем, кто вообще далек от мира аниме будет интересно. Любителем же - лучше не сразу после первоисточника.

Тхэ Сок – молодой парень, кочующий по пустующим квартирам. Он не вор, хоть и без спросу входит в дома, он не замышляет зла, а просто ищет место для ночлега, где потом обязательно делает уборку и что-то чинит. Сон Хва – женщина, несчастная в браке, однажды оказавшаяся случайной свидетельницей визита Тхэ Сока. Так начинается их странная кочевая любовь, их то спокойное, то опасное странствие по чужим душам-квартирам, под непременным музыкальным сопровождением какой-то тягучей восточной песни.

Этакий необычный сплав из нежности и жестокости, требующий от зрителя созвучного настроения и вдумчивости. Порой поступки героев кажутся откровенно ненормальными, та же ситуация с дедулей или какое-то патологическое молчание героев, или возвращение тоскующей Сон Хва на знаковый диванчик, прямо при ошеломленных хозяевах. При этом каждый видит в этой истории что-то свое: кто-то историю о любви, кто-то о дисфункциональных отношениях, а кто-то и вовсе философскую притчу. Для меня это фильм о любви, которой не нужно слов, о любви, которая не вписывается в привычные рамки. И о людях, составляющих свои жизни из осколков чужих.

Хорошая дорама с вдохновляющим главным героем.

Ким Тхак Ку, что называется, «золотой парень», он честный, добрый, талантливый в пекарном деле, да еще и красавчик. Детство ему выпало печальное, Тхак Ку не раз пытались убить еще в утробе, разлучили с матерью, он фактически вырос на улице, но при этом сохранил добрый нрав и высокие моральные качества. Его сводный брат Ку Ма Чжун, напротив, жил в достатке, любимый матерью, но не отцом, одобрения которого настойчиво искал. Он угрюм и мрачен, эгоистичен и очень несчастен. И вот эти двое поступают учениками в одну пекарню, сами не зная о том, с кем их свела судьба. Постепенно к соперничеству между ними в делах пекарных присоединяется и любовное, а дальше в ход идут семейные дрязги, интриги, предательства и постепенно все тайное наконец-то становится явным.

Мне по-своему понравились оба брата. Ким Тхак Ку – настоящее солнышко, к нему невозможно не проникнуться симпатией, его принципы вызывают уважение, на его лице почти всегда сияет улыбка, как бы тяжко ему не приходилось. Ку Ма Чжун – как обратная сторона луны, он всегда в тени. Мать с детства подначивала его не гнушаться в методах на пути к заветной цели, но на самом деле глубоко в душе Ма Чжун мечтает о простом человеческом тепле и о любви, которые всегда так просто давались Тхак Ку, но не ему.

С женскими характерами сложнее. Девица, из-за которой полдорамы творится сыр-бор, то одному голову кружит, то по меркантильным соображениям начинает встречаться с другим, то она любит, то не любит. Своими метаниями она здорово раздражала. Вот дочка пекаря с ее наивными чувствами к Тхак Ку, по-моему, куда лучше подходит неиспорченной натуре этого замечательного парня.

Это история о нескольких студентах-провинциалах, поселившихся в одном сеульском пансионе в 1994 году. Перед ними постепенно открывается пугающе большой мир взрослой жизни. Каждый проделывает свой одновременно тяжелый и нехитрый путь к будущему, от несмелых блужданий по большому городу, буйных студенческих вечеринок и суровых экзаменов до первых шагов к самостоятельности.

Самое шикарное, что тут есть – это герои. Они не похожи друг на друга, но так или иначе вызывают симпатию. Их совместные поездки, ночные разговоры, взлеты и падения первых «взрослых» отношений, поиски работы и своего пути в жизни, все это настраивает на ностальгический лад, за что и люблю сериалы этой линейки. Эх, если бы еще не вопиющая несправедливость сценаристов по отношению к одному из героев, из-за которой я чуть было не забросила просмотр, совсем бы сериалу цены не было…

Дорама очень душевная и человечная, но к просмотру последних трех серий я морально готовилась целых полтора года, до того меня не устроил проспойлеренный финал основной интриги «кто же муж». К счастью, все оказалось не так страшно, как рисовало воображение, так что я даже сумела примириться с выбором героини, а трогательная финальная речь о неизбежных переменах и взрослении так и вовсе запала мне в душу. Поэтому рассталась с этой историей я в смешанных чувствах, в которых было и предвкушаемое возмущение, и неожиданная сентиментальная печаль по ставшим такими родными героям.

Когда я просматривал список лауреатов кинофестиваля Санденс, меня сразу привлекло меланхоличное название этого фильма. Не знаю, почему оно меня так манило. Но я добавил фильм в свой список закладок. Даже невысокий рейтинг и смутный синопсис не смогли меня остановить. Фильм действительно хороший. Не зря члены жюри присудили ему гран-при в номинации «Драматический фильм». Возможно, сюжет не отличается особой оригинальностью. Зато он актуален в наши дни и самое главное его достоинство именно в том, что нашим соотечественникам он будет понятнее и ближе, чем американскому зрителю. Хоть действие фильма происходит в Америке, но главная героиня ведь наша! Красивая русская женщина!

Конечно, многие будут возмущаться и жаловаться, что россиян снова выставили в невыгодном свете. Очередная russian doll, которая живет с состоятельным мужчиной за его счет. Но минуточку. Разве это неправда? Разве наши соотечественницы не выходят замуж за состоятельных иностранцев, чтобы уехать за кордон и жить там припеваючи? Конечно, не стоит всех гнать под одну гребенку. Но такие случаи, какие показали фильмы, не единичные. Это факт. Но здесь основной акцент сделан не столько на том, как русская красавица покорно терпит своего спонсора, сколько на любовном треугольнике между ней, спонсором и его сыном, приехавшим погостить в отеческий дом. В общем, классическая дилемма между любовью и стабильным финансовом будущем. Что же возьмет верх: чувства или меркантильность? А если принять во внимание, что у главной героини есть маленький ребенок, да и у молодого любовника есть беременная девушка? Если хотите узнать, как распутался этот клубок страстей, советую посмотреть.

Мне очень понравилось, как сыграла наша Дина Корзун. Молодец просто. Не ударила в грязь лицом. 100%-ное попадание в образ своей героини. А как же приятно было слышать наш русский язык среди английского! Обычно в американских фильмах, если и пытаются говорить по-русски, то уши сразу сворачиваются в трубочку от ужасного акцента. Но здесь звучал чистейший русский язык. Правда, когда она говорила по-английски, акцент слышался отчетливо. Но этот момент обыграли в фильме. Для многих такой вид сожительства считается аморальным. Но у меня главная героиня не вызывала чувства отвращения. Она роскошно одевалась, следила за своей внешностью, но держалась не высокомерно, а скорее обособленно. Мне действительно было жалко ее. Клетка даже с золотыми прутьями все равно остается клеткой по факту. Конечно, вряд ли этот фильм заставит некоторых девушек, мечтающих о роскошной беззаботной жизни, пересмотреть свои убеждения. Но пусть хотя бы посмотрят, что есть еще обратная сторона медали. Фильм оставил после себя приятное послевкусие. Его хочется обсудить, порассуждать на заданную тему, а открытый финал позволяет зрителям придумать дальнейший вариант развития событий. Мне понравилось.

Итальянский режиссёр Маттео Гарроне, как и почти все его современники-соплеменники, очень сильно недолюбливает людей. Если вычленить из всех его фильмов среднестатистическую типологию большинства главных, смыслообразующих персонажей, то объективно станет ясно, что современный человек, по Гарроне, это крайне странная психофизиологическая субстанция, существующая постоянно в каком-то пограничном, параллельном или просто патологическом своём сознательном бытовании. В этом своём нарочитом человеконелюбии синьор Гарроне начисто отмежевывается от гуманистических идеалов школы итальянского же неореализма, предпочитая или просто безыскусный реализм повествования, или же реализм, но унавоженный для пущей эффектности воздействия на публику грязью и бесстыдным натурализмом (а в ранних своих картинах так в особенности).

В этом обобществляющем контексте ярко воспринимается первый по-настоящему заметный фестивальный фильм режиссёра, «Таксидермист» 2002 года, предваряющий на своей сюжетной периферии, где крутится кровавое мафиозное колесо, культовую «Гаморру». В центре сюжета «Таксидермиста», снятого в предельно приближенной к концентрированной реальности манере, находится такой себе фриковатый Пеппино — малосимпатичный, внешне совсем неприметный набивщик чучел разнообразных животных, эдакий мелкий и порочный падальщик, к тому же оказывающий не без зримого удовольствия свои добрые услуги мафиози. И, как и все карлики начинают с малого, так и наш герой, томящейся от беспокойного одиночества, стремится найти если не настоящую любовь, то хотя бы некоторую привязанность, учитывая, что Гарроне не сильно вдается в подробности прошлой жизни своего героя, вынесенного в авангард всего повествования и являющемся для автора тем единственным выразителем одной из главных тем фильма — первой любви с не очевидными на первых порах разрушительными последствиями для второй половины. Весьма нетрудно заметить, что эта общая нить любви, которая у Гарроне чудна и странна, объединяет как «Таксидермиста», так и «Первую любовь», творя негласную дилогию режиссёра, отчасти исполненную в меланхолически-эротическом русле Микеланджело Антониони, самым близкородственным по методам своего киноизьяснения к Маттео Гарроне.

Но лишь темой первой любви краткоствольного одиночки-таксидермиста режиссёр, естественно, не ограничивается. Валерио, молодой и привлекательный парень под два метра ростом, объект любви Пеппино, является эдаким искушаемым и соблазняемым пороком со стороны Таксидермиста, предложившего на первых порах лишь дружбу и ничего больше. При этом очевидно, что Пеппино отыгрывает в фильме не только роль социального парии, весь мирок которого рассосредоточен по углам его зловещей мастерской, но и роль своеобразного, крайне гротескового, но Дьявола, который заманивает Валерио в свой тёмный и жестокий мир. Пеппино нужен как любовник на добровольных началах и эрегированных концах с низким уровнем собственной моральности, так и ученик, готовый в случае чего стать его заменой на ниве таксидермии на службе каморры. Впрочем, на все это Гарроне исключительно намекает, предпочитая на внешний пласт картины выносить лишь историю взаимоотношений между карликом и Валерио, сбежавшим в сущности от своих бытовых проблем. Для Гарроне важна и идентификация между актером и персонажем, которого он играет; Валерио-герой и Валерио-актёр оказываются ловко зарифмованными в рамках художественного пространства ленты, до пределов близкой к реальности. Порой возникает ощущение, что Гарроне в «Таксидермисте» ощутимо наследует традиции датских догматиков с их выкристаллизовывающейся формой неотрепетированной реальности (шире режиссёр разовьет эту базовую для всего итальянского кинематографа тему в фильме, как раз и носящем такое название — «Реальность» 2012 года).

Не факт, что ныне покойный Алексей Октябринович Балабанов для своего «Кочегара» 2010 года позаимствовал идею взглянуть на преисподнюю преступной системы глазами мелкой сошки, её мусорщика, из «Таксидермиста», однако ощутима тесная связь между этими картинами. Только в ряде случаев Гарроне, даже в рамках минималистичной формы диалога со зрителями, избегает излишней чернухи, да и бунт тут в общем-то не предполагается, как ни зри в корень. Однако общее тем не менее есть: режиссеры развенчивают окончательно и бесповоротно блестящее существование криминальных авторитетов, и Гарроне оказывается достаточно лишь одного эпизода в «Таксидермисте», чтобы показать весь ужас тамошнего миропорядка. Оттого финал фильма не кажется однозначным, так как у Валерио все равно остаётся выбор между полной пропастью и разложением, и простой безыскусной, безвкусной жизнью, лежащей за туманной синевой.

Маттео Гарроне относится к той же новой формации современных итальянских режиссёров, на излете девяностых годов прошлого века пришедших на смену Феллини, Висконти, Пазолини и иже с ними, что и, допустим, Джузеппе Торнаторе и Паоло Соррентино. Однако в отличии от магического реалиста Торнаторе и постмодерниста Соррентино, слава к которым пришла буквально сразу после дебютов, Гарроне, долгое время находившийся вне всякого потока, обрёл настоящую мировую известность лишь после премьеры его шестой по счёту полнометражной работы — «Гаморры», радикально пересмотревшей почти все коллизии традиционных гангстерских драм. Впрочем, в ранних картинах Гарроне, чьи фестивальные успехи до «Гаморры» преимущественно ограничивались совершенно не престижными наградами за саундтреки, уже ощущалась зрелость и определённая смелость, провокативность и безудержное эстетство, рвущее в клочья бытовой примитивизм изначально взятых за сюжетную основу фабул «Средиземноморья», «Гостей», «Римского лета», «Таксидермиста» или же «Первой любви».

Обезличенное название пятого фильма Маттео Гарроне, «Первая любовь», обманчиво предлагает лакированную и весьма традиционную мелодраму о якобы превратностях любви, на поверку же оказываясь психопатологической и в чем-то жёстко физиологической драмой о роковых странностях любви, тесно связанной с искусством и искуственностью, духовностью и телесностью. И чем ближе финал, тем больше в картине становится мускусной патологии, главной причиной которой стал инфернальный перфекционизм, доведенный до состояния садизма, доминации. Фильм Гарроне напрочь лишен даже намека на чувственность, нежность, сексуальность, поскольку для режиссёра любовь в этой картине несколько банально рифмуется с болью и кровью, но при этом Гарроне едва ли стремится к сюжетной заштампованности. Любовь в фильме лишь одно из множества его слагаемых.

Зритель впервые встречает Соню, главную героиню фильма, в качестве натурщицы, позирующей обнаженной перед молодыми художниками, одновременно с Витторио, изучающего будто притаившийся в ожидании добычи хищник смутный объект своей жадной страсти. Камера постоянного с начала нулевых оператора Гарроне Марко Онорато бесстрастно и в то же время с патологоанатомическим бесстыдством изучает тело Сони, его неровные изгибы, слегка болезненную худобу, нервические повороты головы. Глаза оператора становятся глазами Витторио, когда камера предумышленно неторопливо скользит по неидеальным чертам её тела, фиксируя эту живую статую из плоти и крови, в которой много лишнего, плотского.

Но кем на самом деле является Витторио? Перфекционистом, маньяком или просто личностью в пограничном психологическом состоянии? Он совсем не красив, но он создаёт красоту, работая ювелирным скульптором, будто языческий Бог лепящим из драгоценного ничто нечто бессмертное и вечное. Но наш герой одинок, причём давно, потому Соня, как и он для неё, становится первой и единственной любовью. И тем объектом, который он жаждет превратить в предмет искусства, в прямом смысле соскоблив все телесное с духовного. В этом своём упрямом намерении Витторио одновременно напоминает и Жан-Батиста Гренуя, и Фредерика Клегга, и Френхофера, для которых путь к совершенству и к мнимому идеалу обернулся утратой своей человечности или оказался морально изнурительным. Он ломает Соню, подменяя любовь очевидным стремлением тотального контроля, а высокое искусство, рождаемое всегда в муках, банальным безыдейным насилием, считая свою возлюбленную жертвой консьюмеризма, одной из миллионов, которую он должен излечить, превратив её в шедевр, но очистив от бренной плоти. От гениальности до безумства один шаг, а от перфекционизма до фашизма ещё меньше. Используя палитру Кроненберга и Пазолини, Гарроне в финале фильма выкристаллизовывает мысль о рушащемся идеале, который невозможно достигнуть так, как это желал Витторио и потакавшая ему Соня, чья патология выражалась в её виктимности, бесхребетности, слабоволии, а то и вовсе безволии.

Она, смотря в зеркало, в сущности никогда не видела там своего отражения. Вместо неё зеркало отражало того, кто был одержим желанием не просто овладеть ею, но тотально растворить её в самом себе, сделать той, которой легко манипулировать и для которой не нужны ни никакие «во имя» или «ради». Витторио пытается избавиться от своей внешней ущербности за счёт чужой жизни и чужого тела, считая себя безгрешным, совершенным и настоящим. Для него расхожее выражение о том, что искусство требует жертв, стало руководством к действию, но Маттео Гарроне при этом не показывает результаты его ювелирного мастерства, заставляя сомневаться в том, что он не только не сумасшедший гений, а просто свихнувшийся ремесленник, слепой, который не видит красоты вокруг. Экранизируя одноименный роман итальянского беллетриста Марко Мариолини, Маттео Гарроне, бесспорно, не следовал за каждой буквой, лишив финал однозначности и одномерности, ведь любовь двух патологически зависимых людей не может завершиться так просто и очевидно. Стокгольмский синдром, синдром обожания, синдром жертвы, синдром палача, синдром гения… И где-то тут все ещё осталась любовь. Первая и последняя в жизни натурщицы Сони и её ласкового и нежного зверя.

2004 год, а уже хочется говорить как об олдскуле. Сейчас уже так не делают, это пропавшая эпоха Адзуманги. Ах, это время без гаджетов и повсеместного интернета, когда дети ведут себя как дети, когда влюбленность - это влюбленность, а не подражание сексуального влечения.
Люблю когда жанр соблюдают, либо романтика, либо комедия, либо повседневность. Еще ничего, когда комбинируют по два... Но тут комбинация мне не понравилась. Я больше ждала романтики, и она была, но крошечная. Несколько персов, которые хотят признаться в любви, несколько перепутанных ситуаций вызвавших переполох и все. Это как иголка в стоге сена, как бы есть, но попробуй разгляди. Все же выпирает жанр комедия, много фарсовых ситуаций, и действительно глубоких шуток, но концентрация их слабая, бывает по несколько серий сидишь и не смешно. Большую же часть времени нам показывают повседневность, самое ужасное, что в ней совсем нет изюминки, все сплошь стандартные ситуации. Таким образом из всех троих жанров они взяли с поверхности и не стали ничем украшать. Как бы и хорошо, но ничего особенного. Ради романтики смотреть точно не стоит.

В 2003 году подобные триллеры с запутанным сюжетом еще пользовались спросом. Даже я довольно часто смотрел их. Но сейчас мои вкусы изменились и я отдаю большее предпочтение все-таки драмам, которые вызывают эмоции и оставляют после себя послевкусие и желание их обсудить. А подобное кино можно глянуть только ради того, чтоб убить время. И то если под рукой ничего другого не окажется. Сюжет неплохой, но уже не первой свежести. Тема близнецов, чувствующих друг друга на расстоянии, часто использовалась в кинематографе. Например, сразу вспомнился фильм с Линдси Лохан «Я знаю, кто убил меня», который собрал аж 8 Золотых Малин, и эпизод из сериала «Мыслить, как преступник» с Элизабет Арнуа. В общем, ничего нового этот фильм не предлагает. Он соответствует собратьям по жанру.

История начинается с того, что священник и врач по совместительству осматривает больную сестру Сару, но не может определить ее диагноз. В личном деле он узнает, что у девушки есть сестра-близнец Гейл, которая приговорена к пожизненному заключению. В общем, священник отправляется искать ответы на свои вопросы и постарается вылечить обеих сестер. Если вам нравятся запутанные триллеры с небольшим налетом мистики, то советую посмотреть. К тому же роль священника играет актер с огромным стажем Жерар Депардье. Только не ждите чего-то сверхъестественного, чтобы потом не разочароваться.