Цитаты likoj — стр. 2

Hans: В каком-то унылом месте.

Marty: В Англии?

Hans: Вроде бы даже хуже.

Marty: Ничего себе.

Charlie: Мир — это для педиков. А вы сейчас сдохните.

Billy: Зверей в кино убивать нельзя. Только женщин.

Myra: А ты не думал, может, мы обманывались все эти годы и нет никакого рая? И вообще ничего нет.

Hans: Конечно, думал. И не раз. Бог нас любит, я это знаю. Но иногда он странно проявляет свою любовь.

Myra: Порой он ведёт себя совсем как безумный с людьми. Что он творит? На что закрывает глаза?

Hans: Ну, у него тоже было немало проблем в своё время. Подонки и у него ребёнка убили.

Hans: Ганс, когда ты найдёшь честную работу и перестанешь воровать?

Myra: Майра, мне 63, я двадцать лет не работал. Куда я могу устроиться?

Hans: На государственную службу.

Myra: Государственную? Это что, честная работа, а не воровство?

Крош: Ёлки-иголки.

Маша Терехова: Когда в моих наушниках включается музыка, я как будто попадаю в видеоклип, а я в этом клипе главная героиня. И каким бы странным ни было всё вокруг, под музыку мир всегда кажется лучше, чем он есть на самом деле.

Маша Терехова: Курт Кобейн сказал, что всё в жизни можно пережить, но надо только подобрать правильную песню. Получается, даже он не подобрал.

Лосяш: Они же из девятнадцатого века! Лужки-пастушки. Сантименты. Мозги, не закалённые телевидением.

Крош: А как можно, делая часы, сделать машину времени?

Лосяш: Ой, я вас умоляю, в экспериментальной физике это происходит на каждом шагу.

Голос за кадром: Будущего боятся существа, неуверенные в себе. Прошлого, наоборот, — слишком самоуверенные. Настоящее так мимолётно, что его не успеваешь испугаться. День рождения — это такой праздник, когда собираются персонажи из настоящего, вспоминают прошлое и желают ещё лучшего будущего. Нет никаких оснований бояться дней рождений.

Лосяш: А вот если я делаю что-то очень умное, а окружающие отказываются это признавать?

Кар-Карыч: Это очень просто: бровки к переносице, глазки чуть прищурить, многозначительная улыбочка, слегка покачивать головой и искорка снисхождения.

Лосяш: А если и сам понимаешь, что делаешь ерунду, но не нужно, чтобы об этом догадывались?

Кар-Карыч: Всё то же самое, только две искорки снисхождения.

Бараш: Ну что ж, а сейчас я вам почитаю по-французски.

Крош: Шёл бы ты лучше отсюда. По-английски.

Ежик: Это не наш Бараш.

Ежик: Ты знаешь, что бывает от недосыпа? Раздражительность, слабеет иммунитет, портится здоровье, характер, зрение. Ты вообще представляешь, сколько я не доспал за эти годы?

Голос за кадром: Художник может быть один, а человек — никак.

Ежик: Какой-то он сегодня нервный. (о Бараше)

Крош: Так он же ими работает — нервами.

Лосяш: Сердечная привязанность творения — это первое, о чём должен позаботиться истинный творец.

The Gasp: Береги дыхание для крика.

Паркер: Когда вы ловите рыбу, вы можете поймать много рыбы, а можете поймать большую рыбу. Видели, чтобы у парня в гостиной висела фотография, где он поймал четырнадцать форелей?

Кристи Ли: Только с марлином весом в тонну.

Larry Summers: Студенты Гарварда знают, что создавать работу намного лучше, чем искать работу.

Крош: Какая-то косилка.

Лосяш: Это смерть.

Кар-Карыч: Смерть — с косой.

Лосяш: Но нас же много.

Бараш: Вдохновение увидеть нельзя. Его можно только почувствовать.

Ежик: А как его можно, это, почувствовать?

Бараш: Это когда что-то сонное, ленивое, очень тяжёлое и неподъёмное, как бегемот, становится лёгким, как облако, и летит, летит, летит, летит...

Конь Юлий: Вы, эта... Любезный. Вы вообще знаете, кто я такой?

Леший: Знаю. Ужин.

Конь Юлий: Да ты что! Я, между прочим, заведующий библиотекой у князя Киевского.

Леший: Это другое дело. Тогда с чесночком.

Крош: Правда, Ёжик? Или ты тоже уже не Ёжик?

Ежик: Зови меня «хозяин». Не ошибёшься.