Кэри-Хироюки Тагава. Отзывы на фильмы — стр. 2

…пафосная и трагическая, философская притча о мирском всемогуществе и незримом провидении…

…единомоментно кровожадная, неистовая и созерцательно-медитативная, исполненная первозданной искромётной беспричинности, колоссальная туша истории Китая с вековечной мудростью в костях её заключённой, могучей поступью предназначения в 1911-ом году от православного Рождества Христова походя и мимолётом сокрушает тысячелетнюю Империю Цин и всю без малого Маньчжурскую монаршую династию. За три года до этого, маленький трёхлетний китайский мальчик по имени Пу И, по сиюминутной превратности фатума, восходит на императорский престол, становясь и одним из наиболее юных титулярных правителей Поднебесной. И к тому же — самым последним. Покамест за пределами бессмертного Запретного города, бессменной резиденции китайских императоров, бушуют кровавые смертоубийственные революции и вспыхивают бесчеловечные зарева вооружённых гражданских противостояний, малолетний император радостно передвигает макетики пекинских домиков не сходя с монаршего ночного горшка под умилёнными взглядами дворцовых евнухов…

…большая часть красочных и колоритных событий из жизни последнего правителя монархической Поднебесной происходит, к слову, внутри воспоминаний его же самого, только уже образца 1950-ых. К этому времени бывший император, а ныне политзаключённый № 981 скоропостижно этапирован в Фушуньское пенитенциарное учреждение для военных преступников. Там рекомый Пу И под бдительным и недремлющим оком начальства колонии усиленно перевоспитывается до самого 1959-ого по особому и личному распоряжению председателя ЦК КП Китайской народной республики товарища Мао. Попутно ностальгируя о своём означенном выше имперском детстве, последующем сожительстве с двумя официальными супругами и сугубо протокольном нахождении во главе японского марионеточного квази-государственного образования — «Великой Маньчжурской империи»…

…итальянский режиссёр-нонконформист, провокатор и сноб Бернардо Бертолуччи в 1987-ом в своём дважды оскароносном впоследствии «Последнем императоре» вознамерился ни много ни мало перенести на экранную плёнку жизнь последнего и, в принципе, никогда не обладавшего реальными браздами правления китайского императора Пу И, написанную им же самим в качестве собственноручной автобиографии. Кроме того, присовокупив к этому воспоминания британца Реджиналда Джонстона, который много лет являлся наставником и советником руководителя Поднебесной. Да ещё и назначив одним из главных консультантов ленты гражданина Пу Цзе, чудом оставшегося в живых единокровного брата означенного властителя. Сказать, что получившееся на выходе действо внушает трепет тектоническим внутренним психологизмом — значит отразить самую суть «Последнего императора». Так пронзительно реконструировать трагедию дефинитивного правителя Китайской империи в полном соответствии с духом и бытом Поднебесной до Боертолуччи не получалось не только у европейских киноделов, а даже, наверное, и у самих китайцев. Рельефные традиционные и древние ритуальные почитания и преклонения пред Императором Десяти Тысяч Лет просто завораживают…

…в «…Императоре» глубоко личная и персональная драматическая проза жизни Пу И очень тонко концентрируется на метафизических и интро-психологических аспектах восприятия отдельно взятым, так сказать, «моно»-человеком истории, находящимся словно вне её рамок. И избегая любых позитивных или негативных социальных оценок. Реально осуждает падшего императора только пара проходных персонажей: начальник тюрьмы и бывший приближённый. Да и то, словно не всерьёз, а больше для сценарной линии. Мощный внутренний ракурс даёт кристально чётко понять степень отстранения и вытеснения опального властителя из самой истории. События развиваются даже не самостоятельно под его неустанным меланхоличным вниманием. Они расходятся как круги от камня на воде — самопроизвольное, не завися ничуть от воли императора, его мыслей и взаимодействий…

…итогом выпадает, при всём визуальном роскошестве, и избыточном изобилии натурных интерьеров и пышных церемониальных одежд, тот фактологический резонанс, что «Последний император» в нарративно-содержательном смысле ценен не демонстрацией самого ярко сверкающего осколка разрушенной Империи Цин. Но символизмом метафоричности, где абсолютный властитель явился синонимом бесконечного безвластия. Переходя в зияющую квинтэссенцию в мощнейшем кадре ленты, когда мальчик-император беспомощно и горько опускает руки перед закрывающимися вратами, ведущими наружу из Запретного города. И в этот ключевой миг и можно проникнуть в самую суть эмоционального бессознательного, внутреннего таинства главного героя картины. Ведь и бездна бесконечная могущественнейшей власти оказывается буквально ничем перед грозной поступью неумолимой Вечности…

…азбуковник истинной любви и настоящего женского коварства…

…в неопределённой середине 1930-ых, наскоро овдовевший и впечатляюще нищий японский отец двух японских же малолетних дочерей по фамилии Сакамото, капитулируя пред общим злосчастием своих несчастий, реализует путём продажи в натуральное рабство обеих своих девочек очень кстати подвернувшемуся перекупщику живого человеческого товара. Старшая Сацу попадает в результате сделки в квартал весьма плотских увеселений и нигде более в «Мемуарах гейши» режиссёра Роба Маршалла так толком не фигурирует и не упоминается. А вот младшая Чио Сакамото (…пекинская кинодива Чжан Цзыи…) со взором печальных очей цвета проливного дождя, вследствие наличия нежного и неиспорченного ещё пока возрастного ценза, насильственно направляется на поступление в настоящий дом гейш…

…по прибытии миленькая, тщедушная и голубоглазая Чио, естественно и непременно, попадает в немилость к одной из уже состоявшихся старших служительниц сферы наёмных услуг японского культурного досуга по имени Хацумомо (…сингапурская актриса Гун Ли…), каковая умело и изобретательно начинает портить подрастающей перспективной сопернице всё возможное времяпрепровождение. Начальница над всеми местными носительницами сложносочинённых причёсок и служебного кимоно, соответственно, за все собственные и накликанные завистническими кознями проступки ученицу немилосердно порет местными розгами до горьких слёз и жалостных всхлипов…

…но, в один из ничем не примечательных дней, по неминуемым законам мелодраматического жанра, счастье наконец улыбается маленькой синеокой Чио. Совершенно по воле слепого случая на её пути встречается таинственный японский джентльмен аристократической наружности — предельно импозантный и состоятельный гражданин по прозванию Кэн Ивамура. Которого окружающие зовут со всем почтением просто Председателем, даже интонацией выделяя обозначение впечатляющей должности именно с заглавной. Он шутя, ненавязчиво и заботливо угощает симпатичную девчушку дорогостоящим сливовым замороженным десертом и походя одаривает элегантно-белоснежным тончайшего шёлка носовичком. Взамен, сам того не осознавая, забирая всю её душевную привязанность, мысли, стремления и практически всё целиком свободное место в нежном и юном девичьем сердечке. Вдохновлённая до истощающих переживаний, всамделишной бури страстей и ослепляюще цветных сновидений этой романтической встречей и искренней галантностью будущего своего кавалера и возлюбленного малютка Чио твёрдо встаёт на путь становления из себя настоящей, сертифицированной гейши. Для начала торжественно переименовавшись в более взрослую Саюри…

…чувственность, образная насыщенность и визионерская нежность «Мемуаров гейши» бессчётное число раз подчёркивается в течении двух часов экранного хронометража и двух десятков лет кинотеатрального времени хитроумно сочинённым и мастерски разыгранным женским треугольником сочувствий, страстей и соперничества. Однако, в целях, хитросплетениях и мотивах данной девичьей геометрии взаимоотношений мужеской части зрителей ленты Роба Маршалла не разобраться скорее всего и до самых финальных титров. Да и, будем благонадёжны — долго после них. Можно лишь отметить, сохраняя нетронутой основную интригу, что выигрышный актив для любой из главных героинь один — удовлетворение чувства собственного девичьего достоинства. Ну и, как следствие, бесконечная возможность возбуждать к себе вожделенный мужской интерес и ласкающую эго зависть соперниц…

…впрочем, второй лейтмотив — взаимные и искренние любовные чувства Саюри к Председателю — хотя и «всего лишь» туго оплетает центральную мысль о соревновательном женском противоборстве характеров, всё же является осевым и коаксикальным, практически, стержнем «Мемуаров…». Ведь гейша Страны Вечновосходящего по сути своей отнюдь не продукт грубой, громоздкой или вульгарной цеховой профессии. Её призванием является быть ни много ни мало — одухотворённым воплощением высоких искусств. Настоящая мастерица которых должна лишь понемногу флиртовать и любезничать, да и то — только за регулярные восторженные восхищения и существенные, добровольного меценатства вознаграждения. Конечно же, речь идёт всегда о суммах неизмеримо больших, чем получает за свои услуги рядовая куртизанка. Но ведь и плеяда эмоций и культурно-развлекательных достоинств у гейши гораздо более искренна и совершенна. В результате подобной гремучей смеси смысловых и чувственных противоречий по ту сторону зрительского экрана кипят шекспировской, да что там — пушкинской мощи вихри страстей. Каковые рецензентский язык совсем и полностью не поворачивается и решительно отказывается назвать хоть на самую малость банальными или обыденными…

…«Мемуары гейши» — это история любви с изящным послевкусием дальневосточной экзотики. С великолепной, статной, деликатной и прекрасной осанкой. Это чарующий, степенный кинороман о таком сильном и чистом чувстве, которое стоит сохранить внутри души и сердца на всю жизнь. Это искреннейшая повесть о любви с первого взгляда, которой не страшны ни преграды, ни испытания. И которая не подвластна самому беспощадному своему врагу — Времени. А ещё «Мемуары…», как и любая жизненная история реальной любви — о счастливых мимолётностях и о душевном трепете. И о том, как мало и насколько много нужно и должно из себя вынуть и безвозвратно отдать, скольким придётся пожертвовать и что мученически преодолеть, дабы обрести возможность по-настоящему жить искренне и взаимно любя, а не отживать из рутинной, банально бытовой и устоявшейся необходимости…