Pyle, Denver. Отзывы на фильмы

Любые вещи превратятся в хлам.
Никто не помнит, кто построил храм.
Такая жизнь - не сахар и не шёлк.
Здесь помнят лишь того, кто храм поджёг.
Сплин, "Храм"

Я не вижу особого смысла рассматривать этот фильм как жанровую рефлексию Джона Форда, всю жизнь выстраивавшего каноничные вестерны и сказавшего все, что он хотел сказать в этом жанре, в обожаемых американцами "Искателях". Неспешный черно-белый "Человек, который застрелил Либерти Вэланса", который он снял уже на 7 десятке лет, не относится ни к вестернам, ни к антивестернам. Это сугубо политическое кино, можно сказать философское эссе о демократии и ее фундаменте в декорациях Дикого Запада. Дилижансы, бандиты, лошади, пыльные дороги и монолитный Джон Уэйн больше не являются художественными доминантами, это лишь необходимая фактура для создания эпической истории адвоката-идеалиста (великолепный Джеймс Стюарт), попавшего в этот мир с полной убежденностью в верховенстве закона, но столкнувшегося с грубой силой, цинично попирающей этот закон грязным ботинком Либерти Вэленса. С первой же минуты пребывания в этом мире у Джеймса Стюарта все лицо оказывается в местных представлениях о демократии и становится понятно, что на книжных знаниях, ЗОЖе и слепой вере в Конституцию он долго не протянет. Окружающая героев среда настолько сурова, что даже мертвые должны носить револьверы, а комплименты девушкам расценивается практически как предложение руки и сердца. С другой стороны, повествование ведется от лица времени, в котором поезда сменили дилижансы, а ушлые газетчики и болтуны-политики вытеснили безымяных героев и легендарных бандитов. Как же это стало возможным в таких диких условиях? Неужели люди на самом деле взялись за ум и благодаря образованию и стремлению к справедливости сумели выстроить устойчивое здание на столь зыбком фундаменте подлости и обмана?

Это был мой бифштекс, Вэланс.

Наивность подобных предположений понимает и сам герой Джеймса Стюарта, который в конце концов обзаводится револьвером и выходит на дуэль с главным злодеем, не рассчитывая выйти из нее живым. Должен же хоть кто-то в этом городе защищать права слабых, давать отпор Либерти Вэленсам? Однако сценарий не сводится к популярному тезису "добро должно быть с кулаками". Кулаки лишь порождают ещё большую ложь, легенду, от которой герою не отмыться уже никогда. Справедливый и честный демократический мир, то что мы хотим видеть и что нам кажется закономерным и само собой разумеющеемся, на самом деле зиждется на мифах и удобной лжи, а выборы и другие процедуры народоправления превращаются в цирковое представление. Мы склонны не замечать этой фальши, если все здание мироустройства в целом устойчиво, и стыдливо забывать о неоднозначности канонизированных героев.

Особое место в фильме занимает размышление о смысле веры. В конфликте порядка и хаоса победителем всегда выходит грубая сила, на чьей бы стороне она не была. Но мир не скатывается к хаосу лишь потому, что находятся такие блаженные, которые верят в закон, в знания, в свободу прессы и социальное равенство, даже когда Либерти Вэленс с дружками (в небольшой роли "плохой" Ли Ван Клиф) держат в страхе весь город. Неслучайно главная героиня просит Джеймса Стюарта научить ее читать, чтобы она могла самостоятельно изучить Библию. Именно в этом, а не в физическом устранении Либерти Вэленса, заключается его миссия в этом городе - вернуть веру в отчаявшихся людей своей страстью, умением убеждать и готовностью подставлять все щеки под удар, защищая женщину.

В концовке становится понятно, что человек, застреливший Либерти Вэленса, совсем не тот, кем его представляют общественность и СМИ. А всего год спустя после выхода фильма в мире появится человек, застреливший Джона Кеннеди, и эта история точно так же станет легендой, а все причастные обрастут мифами похлеще, чем представлял себе Джон Форд. Это, разумеется, не претендует на предсказание уровня Жириновского, но все же что-то важное в изменении общественно-политических отношений режиссеру уловить удалось. В финальных кадрах чувствуется глубокое разочарование классика жанра в том числе в собственном творчестве, благодаря которому вестерны приобрели статус зрелищного развлекательного кино с яркими мускулинными героями и возвели в культ насилие как способ доказывать свою правоту.