Отзывы на фильмы Эннио Морриконе

Классический гангстерский фильм. Книга существует исключительно для фанатов этого фильма, ностальгирующих по 80-м годам, когда впервые отсидели 3, 5 часа на жестких сиденьях в ближайшем кинотеатре и вышли оттуда со сплющенной задницей. Книга суха, автобиографична, но в ней очень много дополнительной информации. Образы героев схожи только именами. Сохранен в какой-то мере сюжет, но фильм имеет свой неповторимый, принципиально новый вид.

Лучшей всегда считал первую часть. Истсайдская шпана еврейского квартала, именно оттуда, из нищеты, голода и разрухи вылезают способные на все дети, из которых потом вырастают самые отмороженные бандиты. Дети по существу находятся в одинаковом положении, где-то у черты бедности и выделить кого-то на старте можно только по некоторым свойствам характера. Великая дружба Лапши и Макса, извечный вопрос – где заканчиваются амбиции и что кому нужно в этой жизни. Достаточно ли осуществить свою мечту, пригласив любимую девушку в ресторан, который ты снял целиком специально для нее или должна быть сверхцель, такая, как ограбить Федеральный Резервный Банк. Американская мечта всегда притягивала своим романтизмом не меньше, чем алые паруса. Пора становления, взросления и предательства дружбы – все происходит на наших глазах. Волчьи законы жизни для всех одинаковы и убивает не пайка, а большая пайка - политическая грязь. Настоящие образы бутлегеров ассоциативно связаны с этим фильмом, а не с мифическим Гэтсби.

Композиции Эннио Морриконе, атмосфера Америки начала прошлого века, жесткие и реалистичные сцены, настоящая дружба и любовь - этот фильм шедевр на все времена.

Добротно сделанный фильм. На мой вкус, в нём всё идеально. Интересный сюжет, прекрасные актеры, динамичная реализация режиссерских идей.
Джеффри Раш не перестает удивлять, очень тонкая игра. Если и зародилось почти сразу подозрение в искренности любви юной психопатки к весьма антикварному дедушке, то не его в том вина.
В этом вообще нет вины актеров, абсолютно уверена, что сработали намеренные подсказки Торнаторе. Мне кажется, он не ставил задачу сделать триллер с внезапной концовкой - это фильм-шарада в лучших классических традициях. С самого начала режиссер вбрасывал кусочки мозаики, их просто надо было правильно сложить.
Очень понравились размышления-иллюстрации о фальшивом и настоящем в искусстве и жизни. Восхитил рисунок авантюры, особенно то, как ловко заставили саму жертву работать на успех операции, собирать детали андроида, спасать девушку. Концовка жёсткая, но справедливая в целом. Аукционист получил лучшее предложение - и отдал за него всё. Всё награбленное... Не сразу бросается в глаза, что главный герой - вор. Он всю жизнь проворачивал многомиллионные махинации с картинами. В его сейфе хранились подлинники, купленные подставным лицом по цене подделок. Настал момент, когда ему дали почувствовать, что такое настоящая цена.

Один из любимых фильмов моего детства. Смотрел его еще где-то лет в 12, еще не зная, что он входит в какую-то трилогию (которую пока не видел полностью: впрочем, в Сети пишут, что трилогия условна и фильмы в ней связаны не сюжетно, а стилистически.). Да и что там — это, похоже, первый вестерн, который я смотрел (пародийный «Человек с бульвара Капуцинов» не в счет, да и не факт, что его я видел раньше).

«Хороший, плохой, злой» — это спагетти-вестерн от Серджио Леоне. Поэтому Дикий Запад в нем совсем не похож на Дикий Запад, герои нереально круты, а пули живут в неевклидовом мире. Чего же в нем хорошего, спросите?

Эпичность и атмосфера. Даже нет: Эпичность и Атмосфера, с большой буквы. Музыка Морриконе, а когда ее нет — тишина, говорят больше, чем скупые реплики героев. Грандиозные пейзажи. Застывающие, как статуи, молчаливые персонажи. Не менее монументальные, чем пейзажи, крупные планы суровых лиц. Это звучит смешно — но на экране чертовски убедительно.

Хороший — Человек без Имени в исполнении Клинта Иствуда. На фоне двух других героев он действительно смотрится рыцарем без страха и упрека. Но если присмотреться, он неплохо приспособился к жестокому миру Дикого Запада. Ироничный; необщительный, почти замкнутый, но легко манипулирующий людьми, когда ему это нужно; аристократичностью и таинственностью повергающий врагов в бешенство и одновременно вызывающий у них уважение… Можно ли его назвать «хорошим»? Скорее, он соблюдает нейтралитет, руководствуясь своим кодексом чести. По крайней мере, в его облике нет ничего слащаво-глянцово-назидательного, что выгодно отличает его от типичных «хороших» героев боевика.

Плохой — главный злодей, сыгранный Ли Ван Клифом. Вот он — злодей типичный, стопроцентный, даже инфернальный. Такое ощущение, что зло для него — самоцель. Хотя преступления свои он совершает даже с некоторой скукой… Да и получился он хоть и колоритным, но самым плоским персонажем из трех.

Злой — самый неоднозначный персонаж. Он — именно тот плохой парень, который, несмотря ни на что, отодвигает на второй план героя, заявленного как «главный положительный». Он из тех персонажей, о которых потом годами спорят фанаты — какой он, зачем он, «что хотел сказать автор» и т. д. Туко в исполнении Эли Уоллаха — типичный бандит. Необразованный, некультурный, «отмороженный». Руководствуется сиюминутными материальными потребностями и настроением. При этом злопамятный и мстительный. Но при этом Туко комичен и не лишен определенного обаяния, которое трудно понять. То ли он покоряет своей естественностью, то ли бесхитростным циничным юмором, то ли непростой биографией, то ли тем, как легко он меняет свое поведение в зависимости от личной выгоды. С его определением трудно разобраться: в итальянском оригинале он как раз и был Плохим (то есть просто нехорошим, в то время, как герой Ван Клифа был Злым, воплощением Зла в фильме). В нашем прокате он стал Злым, в значении «злобный» — скорее психологическая, чем моральная характеристика. Наконец, в английском варинте он Ugly — Гадкий. Напоминает ли он зрителям дикого зверя, мыслящего слишком просто и прагматично, пародию на «естественного человека»? Вызывает ли какой-то «стокгольмский синдром» (вряд ли в реальной жизни кто-то был бы рад встретить такого вот Туко, который с шутками и прибаутками «отжал» бы у него «мобилу»)? Или же в нем есть что-то трогательно-инфантильное, словно он так на всю жизнь и остался «трудным подростком»?

«Хороший, плохой, злой» — очень мужской фильм. Один факт — первая реплика звучит где-то на одиннадцатой минуте — говорит о многом. Все сурово — револьверы, пустыня, напряженные взгляды. Впрочем, женской аудитории он тоже может понравиться — столько харизмаичных мужчин, и вокруг них не увиваются надоедливые девицы!

Брутальность и эпичность фильма зашкаливает — а как же с реализмом? Поговаривают, и Дикий Запад не похож, и боевые сцены с физикой не дружат. Советую воспринимать фильм как своего рода героический эпос — которого молодому культурному пространству США так не хватает. Забавно, но создана эта былина Дикого Запада вовсе не американцами и не в Америке. Вот такой вот культурный феномен.

О значимости фильма говорить даже как-то неловко. Он породил массу пародий и подражаний, каждая сцена стала мемом, каждая фраза — пословицей. Влияние его можно заметить во множестве других замечательных фильмов — от «Белого солнца пустыни» до «Звездных Войн». Да и само название фильма меметично — нет-нет, да и выдаст какой нибудь публицист заголовок вида «Хороший, плохой, /подставить нужное слово/».

Итог: великий фильм. Его существование поддерживает веру в то, что кино может быть не просто рядом мелькающих картинок, а дверью в необычный, магический мир приключений. Эталон вестерна, эталон боевика, эталон «атмосферного» кино.

Омерзительная восьмерка # The Hateful Eight

Квентина Тарантино и его фильмы можно любить или нет. Можно восхищаться им, или же считать безумцем.
Но нельзя отрицать одного, Квентин Тарантино - Великий Мастер! Лично я его безмерно люблю за честность и полный отказ от каких либо условностей.
Он никогда не делал реверансов кинокритикам или прогибов в сторону зрителей.
Вам не нравится кино, которое идёт 3 часа? Пошли на х...
Считаете что женщин жестоко бить по лицу? Ок, я ударю её ногой в живот!
Мат в кино признак бескультурья? Ещё раз повторю - Пошли Вы на х...
Афроамериканцев нельзя называть нигерами? Кто Вам сказал подобную чушь!

"Омерзительная восьмерка" это ещё один шаг, приблизивший Тарантино к пантеону голливудских небожителей. Пересказывать сюжет я не буду. Если Вы поклонник такого жанра кино, значит и без меня посмотрите.
Меня же буквально потряс монолог о сущности правосудия и самосуда - гениальный на мой взгляд!
Этот фильм, он как будто с тобой разговаривает - только ты решил что сюжет прост и понятен, тут друзья, там враги... как вдруг слышишь такое негромкое... Шшшш, постой приятель, всё не так уж очевидно.
Отличный актерский состав, музыка великого Эннио Морриконе, первоклассный "чёрный" юмор, отчаянная жестокость и море бутафорской крови - что ещё нужно для отдыха в воскресный вечер!
Короче, я скажу как пелось в одной одесской песенке: "Квентин, чтоб Вы сдохли...Вы мне нравитесь!"
Кстати, поклонники Арчи Хикокса из "Бесславных ублюдков" (роль сыгранная Майклом Фассбендером) хотите узнать кто был предком нашего безупречного британского лейтенанта?!! Тогда бегом в кинотеатр!
PS. Шесть человек в этом фильме лично мне было безмерно жаль...А остальные ублюдки получили по заслугам! Хотите узнать кто? Бегом в кинотеатры!
12 из 10! Высший балл!

Человеческие эмоции как произведения искусства, их нетрудно подделать. Иногда они только кажутся подлинными, а приглядишься — фальшивка.

Сюжет. Успешный, богатый, одинокий, пожилой директор аукционного дома получает заказ на оценку имущества от загадочной дамы, скрывающей свою личность. Естественно одинокий и пожилой дядька влюбляется в юную и таинственную незнакомку.
Плюсы. Замечательная атмосфера, детали, удивительное редкое ощущение, когда вроде еще ничего интересного не показали, а пристально следишь за каждым моментом. Замечательная игра Джеффери Раша, заставившего сопереживать и сочувствовать своему герою. И вообще очень приятный актерский состав.
Минусы. Совершенно никакой интриги. Ну вот ни капельки. Очень надеялась, что в финале хотя бы будут раскрыты мотивы. Кто, за что, почему так сделал, какие отношения связывали участников аферы, но нет. Конец меня ужасно разочаровал.
Резюме. Если рассматривать фильм как триллер, то это было бы разочарование. Но на самом деле это очень хороший фильм, от которого можно получить удовольствие, не смотря на отсутствие какой-либо интриги.
Вопросы Мне понятно, что концовка фильма связана с цитатой из него же: "В каждой подделке есть что-то истинное" Но вот название фильма у меня вызывает недоумение. В фильме был такой диалог:

— Ну и как это, жить с женщиной?
— Это как участвовать в аукционе — никогда не знаешь, твое ли предложение лучшее.

Лично мне кажется, что название вообще никак не отражает содержания фильма. Вот скажем, если бы была какая-то интрига, завязанная на любовных отношениях с еще каким-нибудь участником-то да. В данном случае,на мой взгляд, оно вообще не уместно. У кого есть другой взгляд на этот счет?

О таких фильмах, как "Теорема" писать не просто.
Это настоящее искусство. Это тот фильм, который берет не остросюжетностью, а своей красотой, глубиной и лаконичностью. Это тот фильм, посмотрев который, не остаешься равнодушным, он возбуждает интерес и стремление размышлять и обсуждать.

Аннотация проста:

В богатом миланском доме появляется гость. Он по очереди вступает в сексуальные отношения со всеми членами семьи — с сыном, дочерью, матерью, отцом и со служанкой. Гость уезжает, а привычный уклад буржуазного семейства разрушается до основания…

Первые несколько минут я так и воспринимала этот фильм. Голубоглазый парень приезжает в гости, разгораются не шуточные страсти и он, не отказывая никому, щедро дарит себя направо и налево. Но вот он уезжает... Каждый член семьи, отдавшись прекрасному гостю, познает что-то новое, начинает копаться в себе и, самое главное, начинает ощущать пустоту и тщетность бытия. Они познают страсть, желания, которые, после исчезновения гостя, остаются неудовлетворенными. Жизни обитателей этого буржуазного дома ломаются и каждый пытается как-то восполнить потерю.

Черная пустыня как символ бесцветности и бесцельности существования, одинокий вопль страдающего отца семейства, познавшего эту пустыню, как заключительная нота в этом прекрасном произведении. Но для меня огромным удивлением была интерпритация самого Пазолини:

Смысл фильма, грубо говоря, таков: представитель буржуазии, что бы он ни делал, всегда не прав… все, что бы он ни сделал, каким бы искренним, глубоким и благородным это ни было, всегда сделано не так.

Я далека от идеи марксизма, да и не такая это острая тема на данный момент, поэтому тот факт, что один из главных героев — владелец фабрики, который потом отдал ее рабочим, для меня практически не имел никакого смысла. И мне даже было немного странно, что именно с этого момента начинается фильм. Я не увидела тождетво христианского вероучения, революционно-антибуржуазной проповеди и сексуального влечения. Но фильм, однозначно, произвел огромное впечатление и на этом знакомство с Пазолини я не закончу.

Красиво, живо, пафосно – как и должно быть в духе Тарантино. С большим вниманием к деталям, с особым колоритом и атмосферой, с неплохим музыкальным сопровождением, призванным акцентировать внимание на важных моментах. Как и прежде, немного наивно. С литрами крови, с оторванными головами. С иронией и юмором, да не без них. Странным образом, ловлю себя на мысли, что, не смотря на огромное количество убийств, треша и кровавой жути, не могу относиться серьезно к фильмам Квентина. И все равно их люблю. А данный фильм есть за что и полюбить. За вздымающихся в снегу лошадей, за снежную бурю, вышибающую двери, за снежинки, пробивающиеся в расщелины Галантереи Минни. Красиво, черт возьми. А еще не покидало ощущение, что смотрю экранизацию детектива. «Двое отравилось и осталось шесть….» Ну, вот непроизвольно приходит на ум. Ну и должное актрисе, исполнявшей роль Дейзи Домерг, надо отдать. Вот уж кто заставил улыбнуться.
А вообще любовь к деталям хороша, только фильм все-таки показался затянутым. Сократить бы чуть-чуть эту бесконечную поездку в дилижансе, эти долгие скитания голого мужика по снежной равнине, эти предсмертные хрипы – не сильно, чуть-чуть – и глядишь, картинка вышла бы куда динамичнее, насыщеннее. Да только все равно, неплохой фильм.

Figli della rivoluzione

Невзирая на свою очевидную приверженность идеям марксизма-ленинизма, знаменитый итальянский режиссёр Бернардо Бертолуччи никогда не был широко или даже узко доступным советской публике, как и Пьер Паоло Пазолини, главный учитель в его жизни и творчестве, коммунист, натуралист и вообще редкостный оригинал-экстремал, по совместительству к тому же ближайший друг семьи Бертолуччи по пармскому деду-proprietario и отцу-кинокритику; он никогда по-настоящему не был 'нашим' в отличии от кубинских, чилийских, никарагуанских, вьетнамских и прочих экзотических культурных деятелей с прокоммунизденным мировоззрением, и это при всей нашей пассионарной, почти порой мистической любви к итальянскому искусству вообще, начиная от попсовой мелодики Сан-Ремо и завершая, естественно, неореализмом, и дело не только в родстве национальных характеров между нами и жителями Средиземноморья, пожалуй. Бертолуччи со своим витализмом, натурализмом и брутализмом в киноизьяснении был не вполне удобен, да и идеи всемирной революции он понимал уж очень своеобразно, ловко совмещая материализм с духовным, став к тому же одним из апологетов сексуальной революции в кинематографе. От марксизма до фрейдизма и обратно - всего лишь один шаг, и ярчайшим примером неукоснительной истинности этого утверждения стал Бертолуччи, считавший, говоря его же словами, 'что даже секс может быть революционным'. Ему по-настоящему близки были первые самоцветные года марксизма, когда в новосозданной советской стране свобода, в том числе и сексуальная, была всеобщей.
В самом же спорном и по сей день фильме Бертолуччи, пятичасовой исторической эпопее или даже кинематографической опере 'Двадцатый век', он сумел суммировать все свои политические и культурные взгляды, не сильно опасаясь быть непонятым, ибо эта картина, в отличии от всех предыдущих, лишь отчасти спекулирующих авторскими комплексами, уж очень нарочито сублимировала практически все детали жизни самого Бернардо, который под непосредственным влиянием отца-эстета и нонконформиста с младых лет принимал участие в рабоче-крестьянских демонстрациях в Парме, будучи при этом живым парадоксом - аристократ, лелеющий мечты о свержении этой самой аристократии импульсивными paisano. Примечательна в этом смысле идентификация режиссёра с главными персонажами фильма, Альфредо Берлингьери в исполнении главного бунтаря американского кино Роберта де Ниро, и Ольмо Далько, героя Жерара Депардье, на счёту которого уже были 'Вальсирующие' Блие, гимн триолизму и либертинажу. По идее Бертолуччи должен ассоциировать себя в 'Двадцатом веке' с Альфредо, ибо Бернардо-реальный и Альфредо-вымышленный суть одно и то же - белая кость, но режиссёр объективно вырисовывает Берлингьери без явной симпатии, не гнушаясь тона филиппики, и в чем-то даже находя скотское сходство между Альфредо и фашистом Аттилой. Ольмо же показан без статики, его психологический, внутренний рост более детален, и в нем режиссёр видит саму суть национальной итальянской природы. Фильмическая драматургия, полная нюансировки, в отношении Ольмо срабатывает ощутимо сильнее, нерва авторского больше. Альфредо - это пройденный жизненный этап, сам Бертолуччи будто отвергает своё прошлое в этом одном из двух магистральных героев фильма, являющих собой в том числе и двойственность людской природы. Да и стержневой образ матери, в раннем творчестве режиссёра непроясненный, в 'Двадцатом веке' обретает плоть и своеобразную извращенную интимность (по неподтвержденным слухам синьор Бернардо испытывал инцестуальную связь к родной матери, которой он боялся, самой возможности такой противоестественной тяги), поскольку образы синьор Далько и Берлингьери лишены контрастов, они показаны с непритаенной любовью и неприкрытой эротичностью. В тех сценах фильма, где присутствует мать, режиссёр словно исповедуется.
Как бы это странно не звучало, но 'Двадцатый век' сродни нашим литературным и кинематографическим эпопеям и сагам о жизни простого люда, как от шолоховский 'Тихий Дон', шукшинские 'Любавины' или, допустим, 'Строговы' или 'Даурия'. Тот же самый исторический размах, то же самое метатекстуальное панорамирование, тот же невыхолощенный портрет исторического национального характера, та же самая неприкрытая страстность повествования - и общее в эпохах, ухваченных авторами, эпохах перемен, свершений, созиданий и в то же время потрясений, сотрясений, землетрясений, времятрясений, трансформирующихся в трясину бесчеловечностей на пороге вечности. Да и жанрово то наше и это итальянское плоть от плоти соцреализма со всей его конкретикой, духом народности и буквой зримой политической идеологии, но соцреализма, как его понимал сам Бертолуччи, встроенного им в фундамент увядающего в 70-х годах неореализма.
Фильм начинается с детских лет главных героев, решенных композиционно в русле реализма, но поэтического. Бертолуччи не скупится на сочную операторскую пейзажистику, на изысканно изобразительные кружева, и даже магистральная для понимания фильма сцена погони Аттилы решена без натурализма, в ней воспевается свобода как таковая. Но дальше киноязык Бертолуччи становится объективно резче, неприятнее, ключевые моменты истории: бель эпок, Первая Мировая, приход к власти Муссолини, Вторая Мировая - показаны в различной (де)градирующей стилистике, эстетике отвратительного. На смену соцреализму приходит привычный для режиссёра броский натурализм, бытовой примитивизм, жёсткость и провокационность, будто напоминающая откуда езмь пошёл сам Бертолуччи. Изменился и облик фашизма в глазах режиссёра, от порочной элегантности 'Конформиста' не осталось и следа. Его Аттила физиологически омерзителен, атавистически первобытен, вырожденчески мерзок; это в прямом смысле недочеловек, опровергающий своей внутренней и внешней природой, лишенной даже абрисов красоты, ницшеанские идеи сверхчеловека. Аттила самоопределяющ в структуре фильма, он само воплощение двадцатого века, века, потрясшего мир. И с его справедливой кончиной режиссёр преждевременно прощается с этим ужасным и прекрасным веком перемен, чтобы много позже снять романтических 'Мечтателей' - фильм о бунтарях, которым претила кровь и которым милее всего было умыться спермой у парижских баррикад.

Тяжело объяснить привычными словами свое отношение к этому фильму. Восхищение, восторг? Кайф? Как-то это мелковато. Поэтому я попробую подойти с другой стороны к этому вопросу.

Вы помните, кто это?

Это мальчишка, который появляется на экране всего на пару минут. Персонаж десятого плана, у которого даже нет имени и который не скажет ни одной реплики. Но этот взгляд и всю сцену с ним целиком запоминаешь на всю жизнь. Это один из тех магических моментов, когда музыка Энио Морриконе и бесконечно замедленный кадр Серджио Леоне сливаются в нечто грандиозное, когда на экране не происходит абсолютно ничего, но оторваться от него выше человеческих сил. И на таких больших сценах с парализующим апогеем строится весь фильм. Причем, чем ближе финал, тем быстрее кровь застывает в жилах. Каждый кадр, каждый шаг и даже каждый взгляд наполняются таким напряжением, что растворяешься в этом пространстве полностью, забыв о том, что это всего лишь кино.

Серджио Леоне удается соединить сказочность и юмор ("Once upon a time...") с суровой эпичностью, скупые мужские диалоги о чести и пулях с трагичной историей красавицы, выехавшей в город невестой, а приехавшей вдовой. И почти ни о ком из героев мы не знаем всей правды, в их историях всегда остается некая недосказанность. Истинные мотивы поступков главных героев долгое время остаются неясны, даже имена придумываются по ходу дела ("Гармоника"). И тайна, которая окружает персонажа Бронсона, оказывается настолько привлекательной, что ради нее можно даже рискнуть жизнью.

А что же остается в финале? Герои уходят в прошлое, выстроив фундамент для новой жизни и оставив после себя легенды. Но старые раны не затягиваются, а значит уйдут не все. Совсем скоро здесь будут ходить поезда и процветать торговля, а сейчас... развевающиеся плащи, песок, капля пота на лице, стальные взгляды. Камера отъезжает, охватывая все больше пространства, но в кадре есть место только для двоих. И для музыки. Гениально.

Я даже не знаю с чего начать обзор на этот фильм. Те, кто является поклонником Тарантино уже наверняка его посмотрели. Те, кто его ненавидит – пропустили мимо. Обращаться к тем, кто относится к творчеству Тарантино ровно – с этим фильмом так не пройдет. Все в общем-то достаточно просто. Этот фильм – он такой оммаж Тарантино. Да, от самого себя самому себе.

Квентин запихнул сюда много чего из своих фильмов. Порезал, распределил ровненько, посыпал другими ингредиентами. И начал играть со зрителями в свое удовольствие. Он даже попытался обыграть тот факт, что это его восьмой фильм (на самом деле не восьмой, но кто считает, да?) и вводит в повествование восьмерых героев (которых тоже на самом деле не восемь, но кто считает, да?). Синдром Поиска Глубинного Смысла подсказывает, что он ведет нас к каким-то глобальным мыслям на тему истории Америки. А может быть и просто откровенно потешается над своими диалогами. Нужно действительно пересмотреть свои взгляды на войну Севера и Юга, чтобы выбрать свою точку зрения. Ну, или просто допустить возможность того, что не все герои в кино делятся на хороших и плохих.

Да, здесь нет хороших и плохих. Здесь есть те самые омерзительные. Каждый по своему. И оказывается, что в этом случае прав не тот кто за все хорошее и против всего плохого. А тот, кто упадет последним после кровавой бани. Вы ожидали чего-то другого? Неужели вас успокоили диалоги об Аврааме Линкольне, месте ниггеров в Америке или просто описания нелегкого быта героев войны. Это все-таки Тарантино. И сквозь его мысли о том, что «историю пишут победители» проглядывает его фирменная усмешка, а сюжет неостановимо катится к рекам крови.

Это не «что-то типа Джанго» которого все ждали. Это скорее Агата Кристи в стиле «Дикого Запада». Театральная постановка в двух локациях с обилием диалогов. Я не буду даже говорить про «Бешенных псов» - об этом уже и так слишком много сказали. В общем, Тарантино добился своего – он в очередной раз отлично встряхнул (можете читать это как «потроллил») всех зрителей, как собственных поклонников, так и тех, кто не смотрел его фильмы.

Многие так до сих пор не могут понять – чего это такой колоритный режиссер решил повторять свои фильмы. Ответ, на этот вопрос, в общем-то, на самом деле прост - ну, хотя бы потому что может. Захотел и сделал. Сейчас он находится в таком положении, что может снимать все что угодно и как захочет – не у каждого режиссера есть подобный запас доверия и свободы. И Тарантино этим беспредельно пользуется.

Надо сказать, пользуется заслуженно. Фильм получился отменный, не без недостатков конечно (особенно, если придираться по мелочам, как я и люблю). Но после просмотра ощущение «крутотенюшка» возникает, словно из неоткуда. Для этого здесь есть все – темп и ритм, когда первый час мы балансируем на грани скуки, когда у нас выстраивают все декорации, расставляют фигуры. Вторая часть – это завязка всей этой истории, когда внезапно вскрываются все шкафы и интрига о которой нам твердили в первой части внезапно расцветает во всей красе. И наконец - третий акт – та самая кровавая баня, когда вдруг понимаешь, что графа «искусственная кровь» занимает у Квентина Тарантино лидирующую позицию в бюджетах фильма.

Да, три часа этого фильма для меня пролетели незаметно. Пусть здесь не все актеры играют равнозначно, а со зрителями играют в поддавки, оправдывая название фильма. Да, здесь есть места, когда фильм едва не скатывается в уныние. Но всегда, благодаря мастерству режиссера удерживается на самом краю и последующие события лишь оттеняются этим спадом.

Очень хороший фильм. Не лучшие из всех его фильмов, но по-своему отменный. Да, теперь, когда Тарантино осталось снять всего два фильма, я буду надеяться на то, что они окажутся настолько же самобытными и отменными. Впрочем, почему «надеяться»? Я в это верю.

Краеугольным камнем в фундаменте творчества одного из ведущих итальянских режиссёров современности Джузеппе Торнаторе является тема времени. Времени, которое постоянно меняется и меняет людей, в нем существующих; времени, которое ускользает и карает за беспечность; времени как самой непоколебимой величины в извечном для всего итальянского кинематографа ХХ века неореалистического и постнеореалистического толка конфликте маленького человека и большой истории. Причём типология большинства персонажей в фильмической вселенной синьора Джузеппе дихотомична; в его творчестве на первый план всегда выдвигаются или герои своего времени, пуповиной намертво сросшиеся с эпохой (таковы Раффаэле Кутоло из дебюта постановщика «Каморрист», ознаменовавший собой новую страницу мафии: Новеченто из «Легенды о пианисте», свидетель главных событий ХХ века; несовершеннолетний Ренато из «Малены», разворачивающейся на фоне грозных исторических пертурбаций и, наконец, все герои «Баарии», выкристаллизовавшей саму суть национального итальянского характера), или же персонажи, не имеющие никакой связи с реальностью, тотальные авторские метафоры, находящиеся не над, но вне времени, как писатель Оноф из «Чистой формальности» попавший в паутину собственных времени, памяти и прошлого, путешествующий по своим воспоминаниям Сальваторе де Вита, герой «Нового кинотеатра Парадизо», альтер это самого Торнаторе, аферист Джо Моретти из «Фабрики звёзд» и являющийся эдаким кривозеркальным отражением Онофа Верджил Олдман, герой последней по счёту крупной картины Торнаторе, эстетского искусствоведческого триллера «Лучшее предложение» 2013 года.

Аукционист. Коллекционер. Приобретатель. Присваиватель. Всем этим является достопочтенный Верджил Олдман, подчинивший всю свою сознательную жизнь коллекционированию предметов искусства. В своей тщательно закамуфлированной от глаз посторонних Белой Комнате Верджил предается актам сакрального фетишизма, чувственной созерцательности, буквально растворяясь в тех дамских портретах, что развешаны там. Он в сущности является человеком без прошлого, настоящее которого напоминает не жизнь даже, но бессмысленное и бессознательное существование. Олдман — герой, для которого время вокруг него застыло, замерло, перестало быть чем-то самоопределяющим и значимым. Режиссёр показывает для зрителей течение жизненного времени по Олдману в сцене в ресторане, на первый взгляд являющейся сугубо рамочной и незначительной. На некоторое время камера оператора Фабио Замариона буквально замирает на одной точке пространства, почти без движения. Таков и распорядок жизни самого героя, для которого все остановилось в личном развитии, ссушив до черствой корки все его эмоции даже в его собственный день рождения, когда он не позволяет себе гурманствовать в полную силу, лишая себе всех оттенков вкуса, эмоций, чувств. Жизнь Олдмана лишена любой непреднамеренности, непредсказуемости. Даже имя его выглядит совершенно не соответствующим его истинной сути. Верджил — Вергилий — vigili — бдительный. Бдительный Олдман. Бдительный старик, который не распознал в Загадочной Даме подвоха, но что если он сам обманываться рад, принимая как данность своё бессодержательное бытие, которое он ошибочно считает полнокровной жизнью.

Обратившись к семиотике женских портретов в коллекции Олдмана станет ясно, что Джузеппе Торнаторе в сущности создал не аферистически-авантюристический триллер о ловком обмане человека, всю жизнь обманывавшего самого себя своей мнимой жизнью без смысла, но афористическую притчу о времени, которое обязательно настигнет и в итоге останется лишь одно: томительное ожидание во имя новорожденного смысла жизни, обретшей наконец свою плоть. Впрочем, Олдман на самом деле неосознанно, но призывал к себе роковую женщину, ведь все портреты в его галерее изображают женщин, коварство и обман которых общеизвестны. Аристократка и мошенница Катарина Сфорца — и разве не такая встретилась на пути Верджила? Элеонора Толедская, чья тяга к власти наказала её смертью первенцев — и разве не к власти над своей возлюбленной стремился сам Олдман, постепенно разоблачаясь сам? Бьянка Капелло, Лукреция Панчатики, Элеонора Тухская etc. Все эти женщины обладали силой, с которой не могли справиться их мужчины, и демонстрируя эти портреты, сам режиссёр нарочито отрубает интригу, ведь так должно быть все ясно зрителям, что ждёт впоследствии безнадёжно сошедшего с ума от любви Вирджила Олдмана, получившего в своей блеклой, искусственной, созданной свыше будто руками самого Жака Вокансона, жизни самое лучшее предложение, цена которого, впрочем, оказалась чересчур высока. Но такова цена избавления от непогрешимости и вечного бегства от горечи жизни, от безвкусного созерцания.