Лори Борг. Отзывы на фильмы — стр. 2

Период детства определяет

В раннем детстве и начале отрочества мы ужасно ранимы и бескомпромиссны. Мы не понимаем, как можно изменить нашей матери. Ведь она такая идеальная, так о нас заботится и любит.
Фильм начинается чёрным экраном. Мрак. Это то, из чего мы появляемся на некоторое время и затем в нём же бесследно исчезаем. С приближением старости понимаешь, что мелкие эпизоды нашей жизни значат не так много, как казалось ранее. Но детские воспоминания весьма устойчивы. То, что считалось важным тогда, актуальности не теряет. Простит ли Блейк отца. Я не думаю! В его мозгу вновь и вновь, как в ретроспективе, прокручиваются реминисценции унижения его отцом, события давнего рождества, адюльтер и прочие отцовские шалости, приведшие к разрыву их отношений и к отторжению. Блейк пытается перевернуть в себе представления об отце, пытается простить. Получается или нет – решать определённому зрителю. Финальный аккорд – щелчок выключателя. И вновь первозданный мрак! Всё временно в этом мире. И сразу становится понятным название. Так, когда же он его видел в последний раз? Чем запомнился отец? Что превознёс в его жизнь и как повлиял на его судьбу? Конкретного ответа не последует!
Этот фильм – предостережение. Уважайте своих детей! Что бы у них не возникло той дилеммы, которая так мучила главного героя. Я же просмотрев фильм, на несколько дней был погружён в собственные воспоминания. Значит, его смотреть стоило определённо. Если фильм оставляет рану в душе - он говорит сам за себя и, несомненно, полезен.

Среди воистину святой Троицы самых экранизируемых писателей классической английской литературы, включающей в себя Уильяма нашего Шекспира, Джейн Остин да Чарльза Диккенса, именно последнему, пожалуй, меньше всего везло на удачные, или хотя бы по-настоящему смотрибельные кинематографические воплощения его произведений, укоренившихся не только в британском, но и во всемирном этнокультурологическом пространстве, став частью той всеобъемлющей массы архетипов, на которых и стоит фундаментом все и вся как массовой культуры, склонной к перманентному гипоморфозу, так и культуры элитарной, почитаемой слепым большинством за снобистскую, хотя и, к счастью, напрочь лишенную шелухи любой нарочитой редукции и броской симплификации. Сюжеты книг Диккенса — преимущественно в своей превалирующей части — крайне слащавы, сентиментальны, мелодраматичны, однако и как литературный документ тогдашней исторической эпохи, срез социально-политического быта книги знаменитого британца более чем хороши, хотя и подчас излишне эвфемистичны, а иногда и вовсе в своей внутренней природе мистичны. И найти заветный ключик к пониманию и постижению творчества Диккенса из ныне существующих кинематографистов дано едва ли многим, если не никому, ибо Диккенс не терпит фальши.

Очередная, восемнадцатая по счету, экранизация одного из самых заметных романов Диккенса, «Большие надежды» 2012 года, вышедшая из-под легкого режиссерского пера Майка Ньюэлла, в фильмографии которого практически нереально вычленить единопотоковые тенденции ввиду чрезмерной эклектики и полижанровости, представляет из себя на выходе старательное и не более того, вероятно, даже чересчур, и с опасливым взглядом в сторону классической экранизации Дэвида Лина 1946 года, переложение этого культового романа. Отринув напрочь изощренные игры в постмодернизм, а потому вовсе отказавшись от всяческого нарочитого осовременивания нарратива, но при этом удивительно избежав любых самобытных режиссерских изысков, «Большие надежды» Ньюэлла производят скорее чисто утилитарное и удручающее впечатление, будто фильм был взрощен в чашке Петри, поскольку буквально все в этой ленте пронизано не искренностью и драматической искрометностью, а тотальной бездушностью, китчевой искусственностью и той вязкой мыльнооперной мелодраматичностью, главной целью которой всегда и во веки веков является искусная манипуляция зрителем, строго коммерческий расчет на возникновение бесконечного потока слез и сочувствий к несчастным героям. Однако на поверку сей расчет оборачивается тотальным просчетом, и фильм на выходе ровным счетом не вызывает ничего, кроме скуки да сплина. Ибо все в нем натужно, ирреально, блекло и как-то по-особенному пресно.

Впрочем, даже эти манипуляции чересчур примитивны, слишком прозрачны, чтобы быть проглоченными незаметно. Лента убийственна в своей прямолинейности, подчас переходящей в открытую декларативность, за которой нет ничего — лишь пустота и какая-то несусветная меланхолия, с которой невозможно справиться. В картине Ньюэлла отчего-то просто не нашлось достаточного места для серьезной драмы, для внутренних переломов, насыщенный коллизиями и перипетиями сюжет отутюжен и фактически уничтожен до основания, зато внешний антураж передан с той чрезмерной дотошностью, которая иногда успешно граничит с издевательским фетишизмом и фанатизмом. Это очень формалистский подход, который в отношении классических произведений, увы, губителен и опасен, ибо в погоне за изысканной формой можно просто утратить всю ценность содержания, которое должно быть первично, а не вторично. Фильм Ньюэлла, между тем, пошел по самой простой тропке. Внешний лоск при внутренней ничтожности, когда большая, великая драма становится незначительным происшествием, которому уделяется внимание поверхностно, без погружения в глубины и бездны, огромного наличия которых в романах и повестях Диккенса было бы глупо отрицать. Хрестоматийность самого произведения, увы, накладывает и на фильм свой четкий и невыводимый ничем отпечаток. Отпечаток полного зеро и несбывшихся больших надежд.

Экранизация одноименного романа Диккенса про мальчика-сироту Пипа, который, благодаря неожиданно свалившимся на него деньгам некоего таинственного покровителя, меняет род занятий и из кузнеца превращается в "джентльмена". "Какова будет моя профессия?" - спрашивает Пип у своего новоявленного опекуна мистера Джеггерса, на что получает совершенно прелестный ответ - "Джентльмен", и единственное, что он должен отныне делать - это жить в свое удовольствие и тратить денежки своего таинственного благодетеля.
Экранизация довольно подробная, в два часа удалось вместить почти все сюжетные линии (ну разве что злодейского помощника кузнеца Орлика здесь не было, зато, что меня особенно умилило - даже чудной служащий Джеггерса, Уэммик, со своей трогательной заботой о "престарелом родителе" вошел в фильм). Актеры почти все играют прекрасно - особенно понравились Рэйф Файнс в роли каторжника Мэгвича и Бонем-Картер в роли безумной мисс Хэвишем. Мисс Хэвишем - это вообще один из моих любимых персонажей (и в книге, и в экранизациях), и хотя мне в свое время Шарлотта Рэмплинг и Джиллиан Андерсон в этой роли понравились чуть больше, они как-то естественнее смотрелись, как мне кажется... но и у Бонем-Картер свой неповторимый стиль, так что и ее героиня очень впечатляет). Понравился и мистер Джеггерс, хотя и удивил своей крупной комплекцией (я, честно говоря, немного не так представляла себе Джеггерса), но актер сыграл хорошо (кстати, он показался мне смутно знакомым, посмотрела по фильмографии - оказывается, это Хагрид из "Гарри Поттера", такого трудно забыть). Ну и главные герои, Пип и Эстелла, тоже неплохо смотрятся (хотя актеров вижу впервые). Но вообще, если честно, второстепенные персонажи меня здесь больше как-то зацепили.
Костюмы, в принципе, понравились, все классно, вот только прически поразили. Особенно забавно смотрятся эпизоды в "джентльменском" клубе "зябликов", и у Джеггерса вообще такой странный "кок" на голове... ну, видимо, тогда так носили, хотя как-то в других экранизациях с прическами попроще было или я просто не замечала :). В общем, хорошая экранизация, возможно, кому-то может показаться скучноватой, но тем, кто любит Диккенса, должно понравиться.