В фильме режиссера Питера Гринуэя «Дитя Макона» границы между миром театра и действительностью стираются, реальность имеет возможность принять непосредственное участие в искусственном мире, созданном на сцене. Действие происходит в городе Макон – городе, уничтожаемом голодом, нищетой и таинственной эпидемией бесплодия. И вот однажды у старой и уродливой женщины рождается здоровый и красивый ребенок, который, по мнению горожан, родиться у нее никак не мог. Тогда появляется дочь женщины, утверждающая, что настоящая мать – она и ребенок рожден в результате непорочного зачатия, а значит, является не иначе как Промыслом Божьим. Лже-мать использует ребенка для обогащения, церковь превращает его в предмет торговли, простые люди перекладывают на него ответственность за свое благополучие, надеясь на достаток и исцеление. Финальная сцена – расчленение ребенка – являет собой кульминацию победы телесного над духовным. В спектакле царит алчность и плотские желания, однако то же самое мы видим и за сценой – как за кулисами, так и в зале. Только самые богатые и именитые зрители, вроде принца, могут скинуть с себя роль лишь заинтересованного наблюдателя, взойти по ступеням на театральные подмостки и вмешаться в ход повествования и развитие сюжета, ради зрелищности не щадя актеров. Барочная пышность с преобладанием искусственных красных и вкраплением золотых цветов подчеркивает обилие естественного цвета обнаженных тел и багровой крови. Так происходит обмен – реальность театральная впускает в себя реальность настоящую (принц), а реальность настоящая взамен принимает реки крови, льющейся со сцены. Два этих мира, находящихся в одной плоскости, два зеркала одновременно и созидают, и уничтожают друг друга.