Фильм под более чем провокационным названием "Spanking the Monkey" (в русском прокате, по видимому, не решились использовать слово 'мастурбация' и ограничились целомудренным "Раскрепощением") стал первой серьезной попыткой Дэвида О. Рассела в режиссуре и сразу же принес ему целый ряд кинонаград.

Странным названием тут дело не ограничивается, понятное дело. В графе жанр нам обещают черную комедию, аннотация без обиняков заявляет, что главная тема ленты – ни много ни мало инцест между матерью и сыном, а незаменимые New York Times на постере гарантируют шокирующе смешное зрелище. Забейте на все это. Серьезно, это фильм не о мастурбации, не о шуточках ниже пояса и даже не об инцесте. Это фильм о том самом раскрепощении, которое умышленно или случайно русские прокатчики вынесли в название. О раскрепощении не сексуальном, а скорее психологическом.

Главному герою, которому и предстоит раскрепоститься во всех смыслах этого слова, не слишком повезло с родителями: папаша не горит желанием оплачивать учебу сына в колледже, мать то и дело впадает в депрессии и давно потеряла вкус к жизни. Окончательной катастрофой для паренька становится перспектива не попасть в престижную медицинскую интернатуру: мать сломала ногу и кто-то должен за ней ухаживать, а отец уезжает в очередную командировку.

Реймонд не просто зависим от родителей – он связан по рукам и ногам. Мы смотрим на других персонажей именно его глазами, с его точки отсчета жизненных ценностей.

Отец – классический образец американского коммивояжера, воспетого еще Артуром Миллером: вечные поездки, вечные гостиничные номера с неизменными подружками на одну ночь. Нельзя сказать, что он абсолютно равнодушен к сыну. Но желание Реймонда стать врачом для него практически нелепо. Не лучше ли помочь отцу и заработать реальных денег?

Мать глотает обезболивающие вперемежку с антидепрессантами и требует, чтобы сын носил ее в туалет и в душ. Это не узколобая домохозяйка: мать Реймонда умна и все еще очень привлекательна, но она окончательно и бесповоротно застряла в семейной рутине. Создается ощущение, что она подсознательно не хочет, чтобы ее сын добился чего-либо, вылез из обыденности – достиг большего, чем она сама. И это неосознанная ревность (к жизни? к молодости?) может довести до чего угодно.

Тема инцеста, хоть и размусолена и затерта до дыр в современном кинематографе (и литературе), остается для режиссеров и сценаристов крепким орешком. Шаг влево – получается пошлость и грязь, шаг вправо – ненужная мелодраматичность и наигранность. Дэвиду Расселу удается удержаться от крайностей и создать действительно красивый фильм – красивый не зависимо от скользкой темы.

Под почти медитативную музыку Morphine нас методично засовывают в шкуру запутавшегося, скованного условностями, правилами и ограничениями, полуподростка – полувзрослого. Все происходящее между ним и его матерью кажется неизбежным исходом, хотя Реймонд отчаянно пытается оставаться нормальным: тусуется с обкуренными друзьями в ночном лесу, заводит интрижку с девочкой, которой перед поцелуями приходится снимать скобки с зубов. Самая главная ценность фильма в том, что мы не просто наблюдаем за историей, мы ей живем. Чувства Реймонда сменяют друг друга без малейшей тени натянутости и искусственности, даже его неудачные (и, да, почти комичные) попытки самоубийства лишены какого-либо пафоса.

Очень понравился финал. Этот чисто американский концепт дороги вперед, кричащий тебе, что где бы ты ни был, впереди еще сотни и тысячи километров неизведанных возможностей, использовался уже миллион и один раз – и парадоксально остается свежим и часто единственно возможным завершением истории. Реймонду приходится взрослеть, а для этого не нужно спать с собственной матерью, вешаться на ремне в ванной или прыгать с обрыва. Нужно двигаться дальше. Потому что любой конец – это всегда новое начало, каким бы затертым шаблоном это не казалось.