Сцены сексуального характера – английская лирическая комедия, сюжетом которой стало разнообразие человеческих отношений именно сексуальной природы. Начиная с первых кадров фильма я не мог отделаться от ощущения, что смотрю сиквел Ноттинг Хилл’а. В данном случае английское «сиквел» лучше выражает суть моей мысли, чем русское «продолжение». Потому что фильм восстанавливает атмосферу своего предтечи, вызывает воспоминания, радует знакомыми лицами, сходными темами, пейзажами, настроениями, …а не в буквальном смысле продолжает вполне завершённый сюжет классической мелодрамы Роджера Мишелла, имя которого (Michall) с посвящением было вырезано на позаимствованной из его творения скамейке (36 минута фильма; пусть бы даже это и было случайное совпадение, а не умысел авторов). Неуловимо тонкий английский юмор, диалоги, в которых произнесённые слова лишь подразумевают смысл сказанного, делая речь всего лишь туманной оболочкой действительного общения, суть которого может совпадать с его внешней, видимой частью, или может оказаться совершенно противоположной, но всегда несравнимо более объёмна. Сюжетная линия отсутствует. Её заменяет хитросплетённая сеть параллельных или пересекающихся сюжетных ветвей, веточек, штрихов и пунктиров. Всё очень тонко, воздушно, ажурно и зыбко. Темы диалогов – это как бы люки, раскрывающиеся в бездонные многоходовые колодцы. Проблемы лишь обозначены, а их корни и решения спрятаны в многослойных глубинах жизни, всегда разной, всегда новой и не однозначной. Тебе, зрителю решать, как глубоко ты желаешь погрузиться в приоткрывшуюся бездну нерасторжимого смешения добра и зла, печали и веселья, смятенной суеты и умиротворения нашего, увы, краткого существования. Мучительное сближение двух, почувствовавших взаимное притяжение душ. Или безнадёжная попытка приблизиться одной неприкаянной души к другой, уязвлённой, но отнюдь не ищущей утешения или новой близости. Боль и унижение отвергнутого. Тяжесть утраты взаимопонимания у тех, кто давно вместе. Ошибочный выбор и деликатное разрешение вызревшего конфликта, хирургическое («цивилизованное») отсечение отчуждившейся половинки с наименьшей «кровью». Всё это клавиши, легко пробегая по которым, пальцы Автора кинофильма исполняют грустный психологический этюд о перипетиях любви. Грустный, ибо всё проходит… В прежние времена человек был избавлен от решения вопросов сближения и расторжения любовных уз строгим регламентом, прописанным традицией. Этот же социальный регламент, освящаемый Небом, защищал отдающих долг природе от непостоянства нашего естества и коварства падших духов. Увы, от несчастных союзов и тогда никто не был застрахован. Ныне человек решил взять в собственные руки управление своей судьбой вообще, и в вопросах сексуальных отношений в особенности. А это тяжкая ноша ответственности за свой выбор и – никаких гарантий. Недаром из всех пар, прошедших перед нашими глазами за время фильма, только двое оказались вполне удовлетворёнными своей судьбой. Два престарелых существа, пожертвовавших в юности вспыхнувшим между ними чувством в дань традиции, и не пожалевших об этом сорок лет спустя. Современная Европа не могла не вплести в и без того, казалось бы, полный спектр любовных сюжетов картины, ещё и весьма толстую нить нетрадиционно ориентированных влечений. Меня уже не так сильно мутит от нежных мужских поцелуев на экране, но, как говорят нравственно опытные люди, порок, как и любая другая грязь, постепенно вызывает привыкание (нельзя же постоянно посещать кинотеатр с упаковкой гигиенических пакетов). А в целом, фильм очень тёплый, лиричный, атмосферный, вызывающий ностальгическую зыбь давно утраченной способности к нежным интимным чувствам.