Балканские бега

Оценка 7 из 10

Преданные фанаты творчества Эмира Кустурицы ждали его новую режиссерскую работу долгие 8 лет. В новом фильме «По млечному пути» их терпение будет с лихвой вознаграждено, но для всех остальных зрителей эти «три истории и множество фантазий в основе» станут неплохим введением в творчество балканского мастера. Говорить о нем можно только в контексте его фильмов, он ярок, узнаваем по неповторимому авторскому почерку, силен и естественен в том магическом реализме, которым начинена и его последняя лента от первой до последней минуты. Все, показанное в новейшем опусе, живет и развивается по своим законам, далеким от рациональности реального мира и заданным Кустурицей на уровне поэтики образов, узнаваемых и предсказуемых. Уже в очередной раз режиссер преломляет для фильма события войны в бывшей Югославии, поэтому «По млечному пути» складывается как гротескная трагикомедия, сочетающая в себе яркую странную демонстрацию прифронтовой жизни с приключенческим экшеном, презирающим все законы реальности, во второй половине фильма.

Допуская для себя симпатию к режиссеру «По млечному пути», отмечу, тем не менее, избыточность и многословность авторского языка, благодаря которому чудеса и образы, иногда пририсованные при помощи нехитрой компьютерной графики к концу просмотра теряют свое очарование и начинают выглядеть уже фальшиво. Для своих поклонников Кустурица мастерски реализует проверенный рецепт — горные виды гармонично сочетаются с вертолетным треском и звуками беспорядочной стрельбы из всех видов оружия, идиллию белоснежного стада гусей нарушает свиной визг, странному молочнику-музыканту, который больше разговаривает с животными, чем с людьми, пришивает ухо на суровую нитку роковая женщина. События боснийской войны показаны через сказочную любовную историю между прифронтовым сербским молочником Костой (сам Эмир Кустурица) и его странным объектом желания итало-сербского происхождения без имени. Моника Беллуччи в роли Невесты напоминает нам о любви режиссера к итальянскому неорализму. Она постоянно смотрит неизвестно откуда взявшиеся «Летят журавли» Калатозова, быстро адаптируется к ведению домашнего хозяйства в прифронтовой деревне и проворно разливает молоко по флягам.

Да, Невеста была любовницей генерала миротворцев из Лондона, да, свела довела его до тюрьмы. Но героиня Беллуччи, как и Коста — люди с уже потерянным прошлым, зыбким настоящим и только любовь, за которую они хватаются как за колодезную цепь, дает им силы выживать для будущего всеми возможными способами. Они продираются в прямом смысле через метафоры и поэтический полет фантазии Кустурицы позволяет им спасаться. Но голова режиссера — предмет темный. Грезы об убийственных часах на станционной башне, змее, которая напивается молоком и вырастает до огромных размеров, взрывающихся овцах на минном поле и будто бы сошедшей с постера из 80-х знойной заслуженной югославской чемпионке-гимнастке Милене (Слобода Мичалович) располагаются внутри «По млечному пути» самым естественным и проверенным образом.

Проблема этого фильма — в неуверенности самого авторского высказывания. Да, он и Белуччи демонстрируют неплохую физическую форму и сноровку для своего возраста, да, вся кричащая пестрота на месте, да, авторская фантазия неуемна, даже реализм — и тот дает прикурить магичности. Но «По млечному пути» не хватает химии между главными героями и не хватает настоящей, а не придуманной эмоциональности, невозможно почувствовать ни трагедию, ни страсть из-за фантастических совпадений и волшебных вмешательств. Фантазия режиссера работает против любого развития характеров, потому что каждый раз, в каждом затруднительном положении все решает небольшая толика неожиданного волшебства будь то полет по воздуху, падение в водопаде или сдувание преследователей с горы. Красота женщины для Кустурицы становится в этом фильме куда более разрушительной силой, чем длительная братоубийственная война, на которой выживают вопреки, а не спасаются.