Отзывы на фильмы Галины Польских без оценки

…комплиментарно умилительное экранное колобродие…

…некий Борис Иванович (…Фрунзик Мкртчян…), будучи уже практически двадцать лет связан брачными узами с бывшей теперь супругой Мариной Петровной (…Галина Польских…), увлекается другой женщиной и испрося развода уходит от жены. Брошенная Марина, каковая именно что и заведующая местным ЗАГСом сама по себе ежедневно брачующая и разводящая, начинает переживать означенную ситуацию совместно с совершеннолетней практически дочерью и её новообретённым возлюбленным. Простая, словно трёхструнные гусли, завязка бытовой морально-этической трагикомедии Аллы Суриковой «Суета сует» имеет в основе своей ситуацию искренне и абсолютно жизненную и практически совсем не смешную. А скорее, наоборот — всё больше грустную и даже печальную…

…если после прочтения предыдущего абзаца данного ревьюэ могло невольно, по целиком не зависящим от автора этих строк обстоятельствам, сложиться представление о «Суете…», как о стереотипическом ассоциативном образчике скучной с плохо подавляемыми приступами зевоты дидактики, снабжённой к тому же пресноватыми вкраплениями нравоучений и разжёвыванием азбучных морализаторских истин — немедленно выкидывайте это из головы. Лента Суриковой весь хронометраж отплясывает с шутками-прибаутками словно в такт неслышимой и разухабистой аккордеонно-балалаечной «Камаринской» в модерновой обработке композитора Глинки. Внедрение в подпространство картины несуразно-обаятельного Фрунзика Мкртчяна само по себе создаёт эффект разорвавшейся аккурат в эпицентре переполненного зрительного зала бомбы с веселящим газом. У этого армянского пьеро с невообразимым пантагрюэлевским, простите, шнобелем в пол-лица в каждой натурально сцене — полное впечатление — в голове волшебная сияющая лампа, а во рту язык без костей. Молотящий так, что не уследить даже и тысяче метафорических чертей…

…несочетаемое сочетание двух противоположных, если не сказать — разительно антагонистических лицедейских индивидуальностей и актёрских амплуа — Мкртчана и Польских — сводит в никуда почти весь философский подтекст, буде таковой и был заложен в первооснову «Суеты…». Этому в немалой степени содействует и дёрганная, фрагментарная манера режиссуры Суриковой. Если оно же добавляло шарма в комедии положений «По семейным обстоятельствам» и социальной сатире «Человека с бульвара Капуцинов», то в рекомой ленте, к величайшему, подобный авторский приём лишь вносит намёковую невнятность. Ибо ни одна сюжетная нарезка так ничем здесь и не кончается. Куда не глянь — только шаржи и зарисовки. Поднимается вопрос и через пару-тройку экранных сцен намертво зависает в подвешенном агрегатном состоянии. Заводится изумительный и фактурный персонаж по имени Володя в исполнении неповторимого Леонида Куравлёва и буквально спустя пару шикарных раскадровок пропадает разве только что не без вести…

…именно в «Суете сует» становится предельно ясно — для Аллы Суриковой персонажи и их короткие, но меткие, смешные, печальные и хлёсткие как выстрел истории куда важнее любых больших и малых идей. Недостаток ли это? Ни в коей мере! Лента вышла тёплой, душевной, понятной, по-хорошему простой, узнаваемой каждым кадром, уютной, родной и знакомой. У Суриковой, Мкртчана и Польских легко и незаметно сподобилось поговорить с экрана о сложных, тяжёлых, неоднозначных и едва ли не табуированных темах, заменяя все острые углы и резкие грани добрым и ненавязчивым чувством юмора. Другое дело, что самая эта простота и неназойливость, деликатность и стремление всем нравиться серьёзнейшим образом нивелировало под самый контрфорс и фундамент почитай что всю нравственную подоплёку заявленной семейно-разводовой супружеской неверности кризисной тематики…

…но если же подойти к настрою на просмотр с отдохновенной и комедийной стороны — удовольствие несомненно будет гарантированно. Цитатник «Суеты…», например, и вовсе бесподобен. «Где моя почётная грамота? — Хм, была ли она у тебя?!!», «Ты с ней был? — Как можно так!.. Марина, не надо так грубо… неудобно… Конечно, был…» и «Новая жена бывшего мужа. — Кого?! — Бывшего мужа жена новая…» — вот только малая доля здешних самородков негранёных. Смотрите «Суету сует» просто как хорошее, отличное, да что там — великолепное ироничное и смешное представление, каковым оно несомненно в точности является, и почти полтора часа хорошего настроения будут вам лично обеспечены наверняка…

…невыдуманная история фантастической любви…

…Союз Советских Социалистических Республик, 1970-ый год. Безымянный таёжный красноармейский гарнизон на самой границе с Китайской Народной Республикой. Военнослужащий Никита Голощёкин (…Алексей Гуськов…) профессионально занимается контрабандой наркотических веществ сквозь бреши советско-китайской границы. Его супруга Марина Голощёкина (…Ольга Будина…) служит врачом тут же в медсанчасти. Она не любит мужа, но живёт с ним потому, «…что так надо…». А влюблена по-настоящему в молодого, яркого, лихого офицера, гусара практически, Ивана Столбова (…Марат Башаров…). Некоторое время возлюбленным удаётся успешно конспирировать тайные встречи. К сожалению, объективная теснота военного городка очень быстро делает всё сокрытое явным. Ко всему прочему Марина обнаруживает у себя симптомы беременности. Припадочный и нарочито демонизированный (…кровавая сцена с разрыванием волка голыми руками…) режиссёром Никита понимая, что ребёнок вполне может и не от него вовсе, предпринимает несколько попыток избавиться от конкурента Ивана самым радикальным погибельным способом…

…положенный автором «Таёжного романа» Александром Миттой в основу всего киноромана любовный треугольник, предполагает выведение характеров и взаимоотношений персонажей над всей остальной конструкцией фильма в превалирующую позицию. И герои, надо сказать, вышли преотличнейшими. Равно как и актёры, вжившиеся в образы буквально как в свою вторую кожу…

…капитан Голощёкин в ленте, конечно же, вышел самым наваристым. Волевой до не вполне нормальных пределов. Легко трансформирующий внутреннюю жёсткость в фанатичную жестокость. Искусный манипулятор, практически физиономист. Циник совсем без возможности иронизировать. Что приводит к невосприятию окружающими любых его острот. Он способен на проявление чувств. Но все они, эти чувства, из-за его безжалостности быстро переходят в разряд прямого собственничества. Жена Марина видится ему, скорее всего, уже некой ценной, но всё же — деталью обстановки. Вещью, которая непременно и решительно должна быть только и единолично его. Обязана ухаживать исключительно за ним одним. Отдаваться по приказанию и подчиняться по велению. Его видоизменение из любящего супруга и образцового военного в безжалостного душегуба и бесцеремонного наркодиллера — одно из ключевых достоинств и сильнейших частей глобального конфликта «Таёжного романа». Одновременно этот персонаж свирепый, беспощадный и автократичный изверг, а глубоко внутри — трагично несчастный человек, банально желающий просто быть кем-то любимым…

…лейтенант Столбов — классический азартный, страстный, жгучий, романтичный, наивный и недисциплинированный герой -любовник. То есть критериям роли руководителя коллектива — в данном случае закрытого и глубоко связанного с беспрекословной уставной дисциплиной армейского подразделения — критически не удовлетворяющий. Его поступки продиктованы эмоциями, сопереживанием и глубоким чувством нежности к своей избраннице…

…медврач Марина — нежная и кроткая, прелестная и сочувственно добрая. Она, судя по всему, до этих пор никогда не была именно что влюблена. Замужество явилось вынужденной необходимостью. Напористость ухаживаний Никиты заставили её уступить внутренним чувствам и потакать уже традиционным понятиям о девичьей жизни и женской судьбе. Весь хронометраж она находится в состоянии дискомфорта с нелюбимый, но законным мужем на одном конце восприятия; и со страстным и желанным любовником, к которому она питает истинные, душевные чувства любви, понимания и привязанности — на противоположном…

…второстепенные персонажи получились не менее живыми и сопереживательными. Реальная до умилительности и сентиментально трогательная семейная пара Жгут — Алексей и Галина. Въедливый майор особого отдела Вячеслав Ворон и его аристократичная лучшая половина Альбина. Статный командир гарнизона полковник Борзов, колоритный замполит Сердюк и умильный рядовой Стёпочкин…

…но основа в «Таёжном романе», конечно же, любовь. Живая, настоящая, страстная. Мужская дружба, женские шушуканья, измена, месть, расплата и всё прочее — лишь кудрявые фоновые завитушки и необходимые декорации. Картина Митта — великолепная находка для всех, кто неравнодушен к волшебным, красочным амурным историям. А в придачу зрители получают насыщенное, жизненное и искреннее сказание о живых людях вместе с их печалями и радостями, взлётами и успехами, встречами и разлуками. И, безусловно, с неподдельным, самым главным в человеческой жизни чувством. Потому как без него, этого чувства, издавна прозываемого легко и вкусно — «Любовь», человек считай что и не живёт вовсе…

…полусерьёзная и почти настоящая притча о невыносимой бренности бытия и невыразимой ценности жизни…

…циничные жизненные взгляды и устои доктора Виктора Павловича Тырсы (…Андрей Краско…) не вполне неожиданно, но целиком закономерно возвращаются ему материалистической сторицей. Спокойное, но довольно нервное жизнесостояние рекомого врачевателя-мизантропа, в определённой степени подпорчено неукротимой влюблённостью его единственной дочери Евгении (…Нелли Уварова…) в своего начальника — директора типографии, прожжённого селадона, беспросветного, простите, кобеля и бессовестного юбочника Глеба Валентиновича Шахова (…Андрей Соколов…). И теперь, вопреки себе по обыкновению занудствующему, замкнутому и склочному, эскулап Тырса решается на серьёзный разговор по душам с объектом дочериного воздыхания аккурат таки и в близлежащем кегельбане. Осознанный порыв признания прерывает неосознанно, но довольно метко выпущенный из руки постороннего и изрядно подвыпившего гуляки шар для игры в боулинг. Который влетает лекарю Тырсе аккурат в затылочно-черепную головного мозга кость. От полученного столкновения бренная и бездуховная плоть Виктора Павловича отправляется в больничную палату, рациональное сознание — в церебрально-травматическую кому, а возвышенный, хотя и всё так же глубоко циничный дух — в некое подобие библейского Лимба, изображённого на современный, антропоцентрический лад в виде бескрайнего карьера меловой выработки…

…прибыв в означенное белёсое и весьма тоскливое неопределённо-пространственное местоположение, служитель панацеи Тырса оказывается в компании нескольких прочих таких же коматозников, находящихся под началом энергичного и довольно угрюмого Инструктора (…Федор Бондарчук…). Данный наставник весьма лихо застраивает вверенный ему отряд пациентов вкупе с новоприбывшим медиком, а через некоторое время к ним присоединяется молодящийся персонаж Соколова — книгопечатник и объект высоких чувств Евгении Тырсы по прозванию Глеб Шахов. Который, сугубо по лирическому велению сюжета, также попал в кому после непредвиденного удара тупым предметом по голове, совершённого неким злонамеренным неизвестным. А покамест отец с безответно любимым мужчиной пребывают в состоянии между жизнью и смертью, героиня Нелли Уваровой легкомысленно увлекается Антоном (…Владимир Епифанцев…) — хамоватым и пижонствующим начальником местного похоронного бюро…

…в режиссёрском дебюте Карена Оганесяна «Я остаюсь» 2007-ого, по трагическому совместительству ставшего последней работой в кинематографе покойного ныне актёра Андрея Краско, помимо вышеозначенных двух нарративных пластов — сероватой объективной реальности и умозрительного коматозного наваждения — есть ещё и красочный мир живописных фантазий. Именно в него то и дело проваливается замирая в мечтах хрупкая героиня Уваровой — романтичная и задумчивая Женечка Тырса. В этой стране грёз она то спасает своего избранного и вожделенного руководителя от немецко-фашистских законспирированных двойных агентесс, то под барабанный бой и трубный глас «хоронит» с почестями и ритуальным караулом охаживающего её ритуальщика Антона. Данные увертюры мало того, что великолепно разбавляют весьма неоднородный ритмический рисунок повествования, так и сами по себе смотрятся очень увлекательно и даже впечатляюще…

…не очень ровная, но очень живая лента «Я остаюсь» не до конца получилась задуманной и практически воплощённой Оганесяном трагикомедийной притчей с дозированным экзестиально-философским подтекстом. Да и чистой сатирой сработаться картине тоже не довелось, несмотря на торчащие и всклокоченные повсюду её, сатиры, элементы (…чего стоит одна только маленькая дочурка начальника кладбища, последовательно захоронившая все подвернувшиеся под руку куклы и даже вырванный у Тырсы мамой-дантисткой «мёртвый» зуб…). Ну и нравоучительности в «Я остаюсь» ничем не больше, нежели в реальной, допустим, некиношной жизни. Главную же изюминку и привлекательность, помимо великолепной игры актёрской пары Краско-Бондарчука, придаёт неряшливо спрятанная несерьёзность ленты. Она-то и держит зрителя своей наивной увлечённостью до самого финала у экрана, не давая отвлекаться на нестыковки и провисания…

…по итогу можно твёрдо заключить, что «Я остаюсь» получилась доброй, местами забавной и потешной, очень ироничной и разноплановой историей. Такой, как и окружающая нас повседневная жизнь. В которой, так уж случается, есть место и для того, чтобы немного погрустить и чуточку всплакнуть. А временами — от души легко и расслабляюще посмеяться. Здесь регулярно приходится преодолевать невзгоды, бури и падения. Но лучше всего и приятнее многого — радоваться взлётам и свершениям, любви и взаимности, счастью и простым мимолётным наслаждениям. Вроде нежданного и вкусного десерта по утрам или нежной теплоте страстных объятий. Ведь запоминающиеся, приятные и лучшие в мире эмоции — они всегда взаимны и непременно наделены человеческим лицом, ласковым взглядом любящих глаз и счастливой мягкостью чуткой улыбки…

…евангелие от видных деятелей советского кинематографа…

…«Человек с бульвара Капуцинов» режиссёра Аллы Суриковой 1987-ого года выпуска странным и мистическим образом начинается совсем и вовсе не с заглавной музыкально-песенной композиции или вступительных титров. Но неосознанно проявляется вместе с плотно прижатой к груди мистера Джонни Фёста (…Андрей Миронов…) очевидно и решительно вымышленной аллюзии на всеобще-христианское Священное Писание в виде некоего энциклопедического опуса по истории кинематографа в тёмно-оливковом переплёте. Данный талмуд, кроме запоминающегося представления и интригующего колера, интересен также предопределяющей ремаркой, обращённой в его сторону лидером местной организованной преступной группы по кличке Чёрный Джек (…Михаил Боярский…). Бандит, дабы у зрителя не осталось ненужных сомнений, якобы вследствие персональной дремучей необразованности, сперва принимает таинственный томик за саму Библию, изумляясь по беглому перелистыванию наличием в книге порядочного количества девственно чистых листов. Фёст парирует пробелы в книгопечатании резонным доводом, в том самом смысле, что, дескать, история всемирного синематографа покамест не дописана и вполне серьёзно предлагает злодею принять посильное в таком нелёгком деле участие…

…описанная религиозно-тематическая метафора «Человека…» лишь вступительная и первая, как и транскрибированная с английского числительного «first» фамилия главного героя, среди многих, многих прочих, досыта наполняющих ленту Аллы Суриковой. События картины происходят в смутно обозначенном лёгкими штрихами временном стыке XIX-ого и XX-ого столетий в глубочайшем захолустье условного Дикого Запада Северной Америки. Фёст — сущий миссионер от кинотеатрального творчества с осанкой, велеречивостью и манерами истинного джентльмена неотложно по прибытию открывает в местной питейной взаправдашний кинотеатр. Постепенно одаривая истинной благодатью просвещённой культуры и нравственного воспитания туземное ковбойско-индейское народонаселение, доселе развлекавшееся лишь массовыми пьяными мордобоями, коллективным публичным развратом, взаимным смертоубийственным членовредительством и непомерными упадническими возлияниями…

…игра слов из названия это — затейливый, тонкой выделки парафраз парижского бульвара Капуцинок, названного в честь находившегося там женского монастыря, где всемирно известные братья Люмьер и показывали свои первые визуализированные, пока ещё чёрно-белые и немые творения. Игра слов по подмене представительниц монашеского ордена Католической церкви «капуцинок» на род мелких и потешных южноамериканских приматов «капуцинов» только подчёркивает отрицательный в нравственном смысле колорит невежественных и неверующих «прихожан» сначала отвратительного кабака, а после — смиренных посетителей просвещённого и благонравного кинозала…

…кроме того, авторский коллектив «Человека…» с изящной грациозностью и пластичной иронией демонстрирует на экране отличный жанровый образчик отечественного псевдо-вестерна. С исключительными воплощениями типологических для данной ниши приёмов, выполненных на недостижимо-прекрасном уровне. Судите сами — прологовое нападение разбойников Чёрного Джека на дилижанс, когда все пассажиры, не исключая благообразных матрон, кроме одного лишь кино-проповедника Фёста, берутся за оружие дабы отразить внезапную криминальную агрессию. Или, допустим, убойно-сатирическая сцена гомерического рукоприкладства в салуне, разбираемом хмельными и похмельными ковбоями буквально по кирпичику. Да хотя бы даже и выступления соблазнительных гетер местечкового кабаре вкупе с нападением воинственно-шутовских команчей. И, конечно же, непременные и обязательные мексиканская служанка Наталья Крачковская, коварный пастор и гробовщик-философ в исполнении непревзойдённых Игоря Кваши и Льва Дурова соответственно. Все мельчайшие сцены и, казалось бы, рядовые микроэпизоды — суть нераздельные составляющие общего шедеврального кинополотна…

…«Человек с бульвара Капуцинов» сотворился штучным и по-хорошему уникальным в своём роде произведением. Пародийные элементы здесь выглядят не пошлыми, но крайне органичными, естественными и выигрышными вследствие свежего и неожиданного калейдоскопического обыгрывания кинематографа внутри ещё одного кинематографа. Кинопроектор и белоснежная простыня вместо экрана волшебным образом воздействуют здесь даже не столько на зрителей внутри кинокадра, сколько на саму ткань реальности. И вот уже движущиеся картинки становятся не просто развлечением широких масс, но ответом на потребности человеческого духа в светлом и возвышенном. Ведь благая проповедь — всегда проповедь, даже если она и выражена в столь завуалированной и комедийно-игровой форме внешнего и внутреннего содержания…