Отзывы на фильмы Дебби Харри

Говоря о «Видеодроме» Дэвида Кроненберга, до гнусной боли, до вязкой чрезвычайности легко сделать из канадского любителя потискать публику плотью и за плоть, к которой он, впрочем, всегда был объективно неравнодушен, очередного пророка, Мессию, предрекшего катаклизмы телевизионного зомбирования вкупе с анально-диэнцефалонным зондированием человеческого сознания. То есть все те прелести пропагандистской порнографии, что сейчас можно с успехом лицезреть почти повсеместно, кроме, пожалуй, не охваченных чумой телевидения и интернета стран третьего и четвёртого мира, да и то не факт. Бесспорно, «Видеодром», как и вышедшая в пору расцвета поколения Х «Экзистенция», являющаяся его утробным плодом, считывается безо всяких дополнительных усилий как эдакий фантастический мираж о том как телевидение поглощает человека, превращая его в нечто противоестественное, точнее даже переизвращая и перекраивая по своему образу и подобию. Растворяя то что ранее было мыслящим объектом в пустой, технологизированный субъект, эдакую флешку на двух ножках, рожденную в ту пору когда компьютеры ещё были размером с пентхаус. Наиболее видимая на скупой в своем киноизьяснении поверхности фильма драматургическая коллизия «ТВ и ты» ныне трансформировалась в твиты, симуляция бытия в соцсетях подменила и подмяла под себя всех и каждого, а некогда запретный плод снаффа легко найти в куче маргинальных сообществ, попутно устроив себе большую жратву из псевдофилософских пабликов и котэ со статусами. Телевидение умерло быстрее, чем даже мог предположить Кроненберг, играя в «Видеодроме» в неочевидные забавные игры с реальностью и инаковостью.

С того самого момента, когда фильм начинает проваливаться в изощренную галлюцинаторную горячку, Кроненберг во всю свою мощь разыгрывает, не размениваясь на мелочи, истинное торжество плоти, зловещий эсхатологический пир тотального бессознательного. Макс Ренн, рыщущий с жадной увлеченностью в поисках собственного наслаждения, дабы потом, обретя искомое, подсадить на эту иглу недремлющего порока новых адептов, волей «Видеодрома» становится не более чем смердящей от своей же внутренней пафни вагиной. Теперь уже не Ренн совокупляет в групповых сочетаниях окружающую его действительность; сама «новая реальность», вторгнувшаяся с иррациональным и хаотичным сущностным своим воплощением в «Видеодроме», сношает человека, лишая его права на любой выбор, даже на шаг вправо и влево, только горизонтально, только хардкор! И снова, как ранее в «Бешеной» или в «Судорогах», сексуальность по Кроненбергу приобретает опасный шарм гнилостной чувственности, подавленной и высвобожденной девиантности. От Ренна до Балларда в сущности оказывается не так уж и далеко, но если первый из-за своей пресыщенности был наказан вполне в духе доброго доктора Йозефа Менгеле, то второй, рефлексируя, начал искать искомую щель чуть выше бедра, но в основе всей этой дихотомии кроненбергской галереи героев (минуя типажи врачей и учёных с их тягой к высшим знаниям и комплексом Бога) не технократический прогресс, регрессирующий понятие homo sapiens, губительный, но в контексте творчества режиссера несколько упрощающий и укрощающий истинную суть, но трансгрессия и депривация, деградация и уничтожение личности.

Впрочем, в «Видеодроме» вовсю колыбель раскачивает дедушка Фрейд, и фильм в духе душеспасительного психоанализа оказывается по сути набором самых явных и характерных комплексов из целой их громадной коллекции, сделанной Кроненбергом в картине по принципу аппликации. Ренн — типичнейший эгоист, эгоцентрик и вообще страдающий полной сексуальной неудовлетворенностью человек, алкающий волглой пенетрации в самодовольных конвульсиях, в сладострастных оргазмических копуляциях, в отталкивающе-мокрых куннилингусах самец, который по иронии судьбы и очень черноюморной авторской прихоти сменит ориентацию, но при этом парадоксально оставшись мужчиной (Кроненберг кастрирует Ренна скорее на уровне ментальном, физиологически же сотворив из него нечто гермафродитическое). Никки — суть рифма открытой сексуальной жестокости, не приемля мягкого и нежного, она отвергает первородность любви в угоду животной первобытности, атавистической дерзости, её роль активна, а не пассивна, сверху, но не снизу, больно, до крови, до синяков, секс и есть боль, и в итоге «Видеодром», откликаясь на её преднамеренный маньеризм сексуального поведения, делает её своей сакральной жертвой. Умирать, так с оргазмом. Обливион, человек-метафора забвения, эскапизма, homo technologis, наоборот лишен всякой идентификации и индивидуальности в контексте Фрейда. Он по сути альтер эго самого режиссёра, являющегося демиургом нового мира и новой плоти. Приоткрывая окно этой потусторонней, выжженной от любой, даже мимикрующей моральности, реальности Кроненберга, зритель попадает в свой собственный Видеодром, населенный страхами, воспоминаниями, желаниями, эмоциями — и лишь тут он свободен полностью в своей воле творить все что, как, когда и с кем вздумается. Фактически это эдакий хостел в духе шизополиса, в мире современном обретший плоть множества садистских видео, выставленных на всеобщее обозрение.

Elegy # Элегия

"-Скажи "Спасибо!" своей звезде за эту мимолетную встречу!...
-Это не мимолетная встреча."

"-Знаешь, сейчас всё что когда-то казалось мне ОЧЕНЬ серьезным...всё кажется мне такой чудовищной глупостью. Я спала. Так долго...Я проспала целую Жизнь. Я всё проспала!"

"Элегия" это тонко прочувствованная, многогранная и неординарная история взаимоотношений преподавателя колледжа Дэвида Кэпеша и его студентки Консуэлло Кастильо.
Этот фильм отличный выбор для неспешного и вдумчивого просмотра. Именно для неспешного и вдумчивого - если Вам хочется ярких страстей и громких выяснений отношений - проходите мимо. Тут нужно думать - в фильме очень много риторических вопросов и актуальных проблем, которые с наскока не решаются.
Замечу ещё для особо-высокоморальных и нравственных - в фильме есть несколько достаточно откровенных сцен. Однако они не выбиваются из ритма повествования, не мешают, не смущают и находятся на своем месте.
В этом фильме вообще все очень красиво сложилось и переплелось. Прекрасный актерский дуэт Бена Кингсли и Пенелопы Крус, которые мастерски показали все оттенки взаимоотношений своих героев. То, что для него было интрижкой, порывом страсти, а для неё новым опытом и своеобразным прыжком в неизвестность переродилось в глубокое настоящее чувство. Это и есть Любовь - не знающая возраста, социальных границ, расовых и национальных предрассудков. Любовь как атмосфера, как воздух, как нечто неотрывно связывающее двух людей.
Отличнейшее музыкальное сопровождение - просто чудесный выбор музыки.
Нетривиальные сюжетные линии - очень изящная романтическая линия главного героя и его давней подруги/вечной любовницы. В какой-то моменты вдруг отчетливо понимаешь, что эта внешне сильная и независимая женщина, когда-то побоялась быть слишком навязчивой и поэтому сейчас одна.
Отлично показана дружба профессора Дэвида Кэпеша и поэта Джорджа Охирна в исполнении Денниса Хопера - с язвительными шутками и стремлением во всем поддержать старого друга, игрой в теннис и задушевными разговорами обо всем на свете. Настоящая дружба с привкусом горечи.
Взаимоотношения Дэвида с взрослым сыном (в исполнении моего любимого Питера Сарсгаарда), который сам того не желая в чем-то повторяет путь своего отца.
В итоге, "Элегия" для меня замечательная и очень правдивая история любви.
Любви мужчины и женщины, которых разделяет нечто большее, чем разница в возрасте в 30 лет...Он боится остаться один. Она не знает - кто она на самом деле является для него. Эти страхи мешают им полностью отдаться любви, раствориться в ней и наслаждаться незабываемыми минутами близости. До тех пор пока не наступит такой момент когда бояться уже будет бессмысленно.
«Элегию» конечно, может оказаться не очень легко смотреть, но уж точно интересно, если Вам хочется увидеть фильм со смыслом. Я пересмотрела его уже дважды и каждый раз нахожу что-то интересное, заставляющее подумать.
"Элегию" можно действительно сравнить с чтением хорошей книги (кстати, фильм снят по роману Филиппа Рота "Умирающее животное" - но на мой взгляд книга более жесткая, не дающая возможности помечтать и бьющая наотмашь реалистичностью), а вот фильм это ода Любви со вкусом грусти.
К просмотру рекомендую.

Оказавшись в плену у современной ведьмы (или просто женщины-каннибала), мальчик тянет время, чтобы не стать ужином, и начинает отвлекать женщину чтением сказок. Фильм представляет собой собрание трёх «страшных» историй и одной основной линии, связывающей все истории. Истории «страшны» в кавычках неспроста: даже в далёком детстве, сидя у костра и рассказывая всякие страсти-мордасти, я слыхивал и куда более увлекательные байки.
Впечатление «по обложке» не обмануло: фильм оказался скучным, глупым, совершенно неинтересным и отвратительно дешёвым, но не по части бюджета и не из-за того, что снят в девяностом году. Те же «Байки из склепа», хоть сегодня и выглядят изрядно постаревшими, всё равно остаются хотя бы забавными. Здесь же нет ничего забавного, но и пугающего на экране не заметил. Один-два визуально неприятных момента, не более; но и, скажем, кучка кишок на ладони – это тоже неприятно.
Количество ляпов и бредовых поворотов и деталей зашкаливает. Актёрская игра оставляет желать много лучшего. В общем, ни единого плюса, кроме, пожалуй, Стива Бушеми, который хоть как-то играл, и молоденького Слейтера, который просто был обаяшкой, я не увидел. Наверное, это могло бы показаться чуть менее унылым, если забыть о логике, закономерности и смысле, но, увы, не дано. Бездарно потраченные почти полтора часа.

Ниже подробно об историях со спойлерами.

Основной сюжет.
Мальчик в плену у ведьмы. Как мальчик к ней попал, мы узнаём, но кто эта женщина, откуда ведьма в двадцатом веке, ведьма ли она вообще – ни-ка-ких пояснений. Зачем? Ведь главное – повторить избитый сюжет о том, как умный герой отвлекает злодея (мальчик – мерзкую тётьку), а потом вместо себя отправляет в печь. Простите, – в духовку. На протяжении всего времени, что на экране между тремя историями показывали основную сюжетную ветку, меня не оставлял вопрос: а зачем злая тётька, столь любящая сказки, ждала и тянула время, почему не зарезала мальчика сразу? Чай не Шахерезада, сказки не придумывал. Он их читал. Просто читал! Из толстой книги, которую злобная тётька сама же ему и дала. Он не был прекрасным рассказчиком, не был автором, не его фантазия побуждала оттягивать момент смерти. Он просто читал. И ничто не мешало женщине побыстрее сунуть мальчишку в духовку и, пока он будет пропекаться, самой полистать книжицу.

История первая.
Студент-умник не получает стипендию в колледже – её отдают раздолбаю благодаря помощи девушки оного раздолбая, в которую умник-задрот влюблён. Кроме того, девица подставляет умника, сделав его якобы виновным в краже древнего тотема из музея. Умник злится и не придумывает лучшей мести, кроме как воскресить трёхтысячелетнюю мумию, отправив её убивать обидчиков.
А теперь о бредовости.
Саркофаг умнику доставляют грузчики, и он держит его у себя дома. Судя по всему, в студенческом общежитии. Ну, ладно, коллекционер он. Но, скажите, каким идиотом должен быть историк/археолог/etc., пусть даже не самый лучший, пусть ещё только начинающий, - чтобы голыми руками и вслепую лезть в зашитое нутро трупа возрастом в три тысячи лет? Без каких-то инструментов, кроме ножниц, без перчаток даже? Как по мне, это не беспросветный идиотизм, а просто невозможный. Но при этом, разумеется, тот самый гений вскрытия мумий легко, с первого раза, без черновиков и словаря читает набело древнеегипетский манускрипт, в режиме реального времени переводя его на английский. Ну, а заклинание, разумеется, срабатывает: древнеегипетские мумии прекрасно понимают современный американский английский!
Что огорчило по-настоящему: оказывается, очаровательная нынче Джулиана Мур совершенно не умела играть в юности. Когда на её героиню наступал восставший мертвец, актриса как будто даже не пыталась изобразить страх. Вообще деревянное лицо.

История вторая.
Наёмного убийцу приглашает в своё тёмно и мрачное поместье неуравновешенный на вид старик и просит убить… кота. Якобы тот уже свёл на тот свет его сестру, подругу сестры и слугу, а теперь собирается убить и его. Зачем? Из мести за то, что фармакологическая компания старика за четыре года убила пять тысяч котов, тестируя на них некое лекарственное средство, больше похожее на наркотик. Старик рассказывает, как именно кот убил домочадцев, а потом зачем-то уезжает в город, оставляя крутого киллера охотиться на кота.
Бредовости.
Момент первый. Тестирование лекарств на кошках? А так бывает? С мышками-кроликами понятно, эти плодятся быстро. Организм обезьян на человеческий похож. Но кошки? Момент второй. Бедный-несчастный старик, от ужаса решивший нанять киллера и шарахающийся от кошака, неоднократно повторяет, насколько он богат. Спрашивается: что мешало ему заполнить дом новыми слугами, чтобы они за ним приглядывали и от кота защищали? Что мешало переехать куда-нибудь, от кота подальше? Что мешало… завести пса? Момент третий. Опытный киллер, сначала, конечно, считающий старика ненормальным, после нескольких стычек с котом в пустом большом доме начинает верить старику и охотиться на кота всерьёз. Он берёт пушку с лазерным прицелом, готовит коту ловушку, выжидает и… Лакает алкоголь. Киллер. Зная, что ему нужно метко выстрелить. Блестяще.

История третья.
Потерявший вдохновение художник напивается, теряет все надежды на успех, а по пути домой ещё и сталкивается с жуткой тварью наподобие горгульи. Тварь обещает сохранить ему жизнь, если художник даст слово никому и никогда не рассказывать о ней и случившемся. Художник в ужасе соглашается – и тварь исчезает. С той ночи для него всё меняется. Он встречает привлекательную девушку, которая знакома с владелицей крутой галереи, женится на этой прекрасной незнакомке, заводит двоих детей и становится успешным. Десять лет спустя он – внимание! – рассказывает своей жене о той твари, потому что – ещё больше внимания! – он любит её, не хочет иметь никаких секретов, а это он утаил. И в этом момент внезапно оказывается, что самое предсказуемое предположение, которое только можно сделать о сюжете, осуществляется. Занавес.

Просмотрено в рамках игры "Дайте две!"
Виш-лист Big_Pikku