Дэвид Бергштейн. Отзывы на фильмы c положительными оценками

«Любовь одна, но подделок под нее — тысячи».
Франсуа Ларошфуко

Есть на свете люди, от которых нужно бежать как можно дальше. Они с легкостью заводят друзей, притягивают, очаровывают и не отпускают. Играючи разрушают чужие жизни и, как паразиты, высасывают соки из всех, кто находится рядом с ними. Этакие венернины мухоловки.

Думаю, что поэт Дилан Томас именно из их числа. Он празден, он любит искусство, у него есть жена, которой он пишет стихи. Рядом с ним подруга детства Вера Филипс, с которой он когда-то в юношестве провел ночь. Он, не стесняясь, флиртует с ней на глазах у жены, да и сама Вера все ещё испытывает к нему весьма теплые чувства. Но вскоре появляется новый герой — Уильям Киллик. Он влюбляется в Веру, женится на ней и уходит на фронт. Действие происходит во время Второй Мировой Войны.

Очень интересно наблюдать за развитием характеров героев. Вера в исполнении Киры Найтли получилась довольно интересной. Очень часто трудно отличить настоящую любовь от влюбленности, а влюбленность от приятных воспоминаний по прошлому. В данном случае катаклизмом к разделению этих чувств выступает война. Вдали от Уильяма, переживая его судьбы, ухаживая за его ребенком, Вера осознает свои чувства к мужу. Но, чтобы окончательно разорвать связь с прошлым, людям часто нужен определенный фактор, помогающий поставить точку: для кого-то это случайная встреча с бывшим возлюбленным, для кого-то нечто большее.

Жена Дилана, Кэтрин (в её роли Сиенна Миллер), становится лучшей подругой Веры. Она ревнует мужа к Вере, ревнует к тем, с кем он ей изменяет, мстит, сама изменяя с ничего не значащими для неё мужчинами. Кэтрин любит мужа, но их брак убивает её. Это шикарная, красивая, сильная женщина, усыхающая раньше времени, живя с человеком, который думает лишь о себе.

Дуэт Миллер и Найтли выше всяких похвал. Их диалоги, их дурачества заставляют и улыбаться, и сопереживать.

Но больше всех порадовал Киллиан Мёрфи в роли Уильямя Киллика. Ему веришь от и до. Такое ощущение, что актер не просто играет роль, а проживает жизнь вместе с героем. Уильям противопоставлен Дилану: это военный, который переживает трагедию на войне, настоящий мужчина. Он, в противовес Томасу, который любит в Вере образ пятнадцатилетней девушки, любит Веру настоящую. И между ними зарождаются чувства реальные, а не надуманные. Конечно, некоторые его поступки не могут вызвать одобрения, но их легко понять, принять и простить. Уильям ревнует жену к Дилану, и обоснованно, но ревность — плохое чувство, толкающее на необдуманные поступки. В фильме очень хорошо показан момент разглагольствующих уродов. И как же прекрасно, что решения выносит суд присяжных!

Снят фильм очень хорошо: красивая картинка (декорации выше всяких похвал), отличные ракурсы и очень поэтичные, нежные постельные сцены. Стоит также отметить великолепного композитора Анджело Бадалменти: любой фильм, в котором он принимал участие, заслуживает внимание.

Эта история должна была закончиться хорошо. И чтобы это произошло, Вере нужно было освободиться от ловушки Дилана. Благодаря Уильяму ей это удастся. А вот для Кэтрин выхода нет. The Edge of Love вышел интересным, красивым и увлекательным. Я действительно сопереживала героям, наслаждалась диалогами, картинкой и музыкой. Фильм стоит того, чтобы пересмотреть его ещё раз. Рекомендую.

«Игры дьявола» 2007 года, последний фильм знаменитого американского режиссёра Сидни Люмета, в своей откровенно залихватской экспозиции, практически без предварительной нюансировки, взводят триггер основного драматургического конфликта ленты, который в дальнейшем летально срикошетит в ювелирном магазине, пустив под откос и без того неидеальный мирок всех без исключения героев. Асексуальная, вощенная своей бесстрастностью, безэмоциональностью, механистичностью эротическая сцена будет лишь префиксом в глаголе следующего эпизода — диалога, полного упрёков и взаимного унижения. Высказанные вслух мечты о лучшей, лёгкой жизни, неудовлетворенность текущим положением в обществе, алчное желание получить больше, чем реально заслужил по делам своим, отыграть неудачную партию в покер заново — кажется, что Люмет в этой сцене все сведет к тривиально-нуаровому «во всем виновата женщина», не будь «Игры дьявола» не просто упражнением в криминальной драматургии, но тщательным исследованием людской психологии периода её тотального распада на примере отдельно взятой семьи, где все меж собой повязаны узами греха, недоверия, недолюбленности, невысказанной до поры взаимной ненависти.

Довольно легко увидеть в фильме Люмета вариации на темы Коэнов или Тарантино; как раз вычурный постмодернизм в «Играх дьяволом» завуалирован вовсе. Люмет работает предельно академично, но и без явного нажима на большой стиль, оттого душная природа длинных планов и концентрированная статика служат в качестве основного дополнения к стержневой, инфернальной проблематике фильма, не лишенного некоторых социальных выпадов в сторону условного миддла. Камера постоянно замыкает героев в замкнутых пространствах, яркий свет практически не проникает в безнадежные, тусклые кадры ленты, ракурсы предельно заострены — вот она экзистенциальная ловушка, ад, сперва явившийся как рутина, тоскливая обыденность, а потом переросший в тотальное внутрисемейное насилие. Даже операторские изыски Рона Фортунато сводятся преимущественно к бесстрастной фиксации происходящего, в фильме, преисполненном тягостной анемией, мучительной тоской и потускневшей палитрой красок, камера словами самого же Люмета и рассказывает историю, и создаёт уродство как на внешнем, так и на внутренних уровнях, выхватывает главное из вереницы эпизодов и останавливает время, чтобы резко взорвать меланхоличный нарратив жесткими сценами.

Тем очевиднее становится, что Люмет, разрезая полотно картины на лоскуты хронотопических флэшбеков с эффектом тройственного взгляда на одни и те же события, опирался на Акиру Куросаву и его «Расёмон»(ирония судьбы, учитывая, что в далёком 1960 году Люмет снял для ТВ свою версию рассказа Рюноске Акутагавы, практически так же сместив основные авторские акценты), тем более поиск истины и попытка гуманизма Люметом разыграны тоже, но с минорной тональностью — столь неизбежен авторский смертный приговор современному обществу. Причём все три центральных героя — Энди, Хэнк и их отец — лишь единожды встречаются вместе, в сцене похорон, где будет иметь место ключевой разговор, или точнее, его попытка, между Энди и отцом, завершающаяся истерикой первого после. Корень всех зол, зародыш всего ада лежит в этом неоконченном диалоге: нет родства по сути, привычный конфликт благородных отцов и неблагодарных детей обрастает некоммуникабельностью, неприятием друг друга, враждебностью и чужеродностью при том, что и отец сам далек от идеала — его дети расплачиваются за его прошлое, которое он давно как забыл и избыл из самого себя. И эта невозможность разговора присутствует в картине постоянно: Хэнк мямлит перед бывшей женой, Энди боится вообще любой откровенности в свой адрес — он, будто чеховский Человек в футляре, живет собственным эгоцентризмом — тем приметнее убранство его квартиры. Мрак, неухоженность, безжизненность — таков и он сам, фрустрирующий кокаинистические видения, убегавший в мир галлюцинаторности, но не избежавший ничего из предписанного.

Не впервой внеся коррективы в первоначальный сценарный чертёж, Люмет, помимо создания большей концентрации драматургии, избежал фактора всякой несчастливой случайности в жизни героев. Бытовая рефлексия постепенно перерастает в нагромождение одной неизбежности на другую, ведя к очевидной трагедийности финала. Рок, фатум, судьба — как ни назови -, но всеми поступками героев, сколь безумно отчаянными и невероятно жестокими они не были, руководит осмысленное осознание содеянного. Закономерность их невыносимого бытия извилистыми тропами ведёт на эшафот, а ад зияет кровоточащими ранами и неупокоенными могилами. И, прежде чем дьявол узнаёт о твоей смерти, ад наступит уже в душе окончательно, вырвавшись наружу реками крови и слёз.